Десятый сосед

Ирка пошла заваривать новую порцию чая, а я осталась осмысливать наш разговор. Обиднее всего почему-то было за прическу. Вот так мучаешься всю жизнь с волосами: экспериментируешь, стрижешься, красишься, отращиваешь, восстанавливаешь, и только-только найдешь то, что тебе идет, – а молодость прошла, остается только завернуться в простыню и ползти на кладбище, стараясь укладку не помять. Не успела порадоваться, как уже все.

Ближе к полуночи я вышла от подруги на свежий осенний воздух, вдохнула пронзительную октябрьскую ночь и почувствовала легкий укол вины из-за того, что так и не рассказала ни про начальника, ни про соседа. Сама понимаю, что это плохие варианты. Но какого-то раскаяния, убежденности в том, что смотреть в ту сторону не стоит, мне не хватало. Мой грех остался при мне – скрытый и от того особенно тягостный.

Это рождало тревогу. Причем – из-за отсутствия тревоги.

Раньше я приносила свои плохие решения маме, потом начала Ирке. Они отговаривали меня, вразумляли, я соглашалась и со спокойным сердцем следовала их советам.

Теперь же я не хотела, чтобы они меня отговорили.

Недобрый лес и прочие неприятности

Женщина, чувствующая вину, крайне полезна в хозяйстве.

В воскресенье я проснулась раньше Олега, на цыпочках выбралась в ванную, почистила зубы, накинула домашнее платье вместо штанов и футболки, плотно прикрыла дверь в комнату и вручную замесила тесто на блинчики.

Утро – не лучшее мое время, так что обычно я питаюсь бутербродами или яичницей, а по выходным вообще завтракаю в обед. Но сейчас мне хотелось сделать для Олега нечто особенное, чтобы искупить свою вину за мысли о расставании.

Ничего более подходящего на роль епитимьи, чем вечно подгорающие блинчики, от которых ни на секунду нельзя отвлечься, я и представить не могла. В холодильнике нашлась сметана, в шкафу – джем и мед, и к тому времени, когда заспанный Олег выполз на кухню, я даже сварила кофе в турке, с трудом отыскав старые запасы молотого.

– У нас праздник? – поинтересовался он. – Кто-то умер, кто-то родился, кто-то сдох далеко в лесу?

– Я просто очень тебя люблю! – Я быстренько чмокнула его, увернувшись от попытки обнять, и метнулась обратно к плите – кофе решил воспользоваться случаем и сбежать.

– Была бы у нас машина, я бы спросил, насколько в хлам ты ее разбила. А тут даже теряюсь.

– Слушай, ну серьезно! – Я сняла турку с огня и разлила кофе по чашечкам, настрогала на маленькой терке палочку корицы, бросила щепотку какао поверх. – Я поняла, что ты у меня сокровище, а я не ценю.

– Это тебе Ирка сказала?

Олег устроился на диване и подвинул поближе к себе миску с блинами, накрытую кухонным полотенцем.

– Это я сама додумалась, – надулась я.

– Ух ты, даже не подгорели! – восхитился Олег.

Он намазал блин сметаной, подумал, положил туда ломтик сыра и заодно полил медом.

– Это вместо спасибо?

– Спасибо, конечно, хотя ты меня немного пугаешь.

– Привыкнешь! – Я так яростно поддела прилипший блинчик, что он счел за лучшее побыстрее перевернуться и подрумяниться, чтобы от него отстали.

– Так это постоянная акция, что ли? – изумился Олег. – Я выиграл в лотерею новую девушку?

– Старая тоже была ничего.

Меня слегка кольнуло это противопоставление «старая – новая». Нет, речь не о возрасте! Но все равно.

– Ты мне нравишься любая! – тут же принялся подлизываться он. – Но и блинчики тоже нравятся.

– Вот видишь, как хорошо, что тебе не придется выбирать!

Я плюхнулась на диван с ним рядом, тоже потянулась к блинам, но тут же вспомнила свое твердое решение с утра сесть на диету. Хвасталась вчера Ирке своей лучшей формой, но забыла упомянуть, что зимой я всегда набираю несколько килограммов. Уютный хомячий жирок имени утешительных пирогов с чаем и долгих новогодних праздников.

Завтрак был настолько солнечным и счастливым, что я ни разу не пожалела о потерянном часе сна. Надо действительно сделать это привычкой, нашей милой семейной традицией…

Хотя бы по воскресеньям.

От слова «семейная» тоже потянуло холодом, но я быстро отогнала это неприятное ощущение. Я бы тоже не стала жениться на скандалистке, которая отказывается от секса, заставляет готовить и недовольна тем, что ее возят в отпуск в Испанию.

– Пойдем сегодня погуляем? Пошуршим листиками, соберем букет? Пофотографируемся? Ты давно зеркалку не доставал, – предложила я.

– А-а, так ты просто фотосессию своими блинчиками выпрашивала! Я-то уж испугался! – облегченно выдохнул Олег.

Тут я обиделась всерьез. Я ведь никогда ничего не добивалась от него такими дешевыми манипуляциями: ты – мне, я – тебе. Никакого минета за шубку или айфон! Всегда говорила прямо или делала сама. С чего бы вдруг начинать?

Вот так сделаешь доброе дело…

Разъедающее чувство обиды встретилось с хорошо настоявшимся за ночь чувством вины, и некоторое время две желтоглазые кошки внутри меня бились до кровавых ран, задевая когтями и мое сердце.

Победила вина, и я, проглотив обиду, с улыбкой предложила:

– Если не хочешь, давай останемся дома, посмотрим «Аладдина», давно собирались. Или съездим в аквапарк.