Десятый сосед

– В конце апреля! Ты, конечно, приглашена! Но я чего звоню-то – у нас сегодня как раз спонтанная вечеринка в честь помолвки. Раз у тебя теперь Олега нет, давай приходи, найдем тебе нового, с ним и будешь букет на свадьбе ловить!

Что мне терять? Мой отсчет закончен, ниже падать некуда.

Вечеринка была в новой квартире жениха, которую он купил на краю географии в незапамятные времена еще на стадии котлована. Строительная компания обанкротилась, недостроенный дом стоял, печален и тих, несколько долгих лет, покупатели обивали пороги всевозможных инстанций, но все без толку. Только весной дом внезапно продали другому застройщику, и он как-то резво взялся за дело – к осени достроил до состояния «в принципе можно жить». Обалдевший от счастья жених уверял, что все дело в Марине, что она принесла ему удачу, и шутил, что наверняка сделка застройщика случилась в день их встречи.

Я была в этом абсолютно уверена – в моей картине мира все так и работало.

Его друзья были вполне симпатичные мужчины от тридцати до сорока, а вот подруги невесты – сплошь двадцатилетние попрыгуньи.

Я, конечно, выглядела не очень – бледно-зеленая и с весьма мрачным выражением лица. Мои печали отпечатались на нем, как остаточное изображение на плазменном телевизоре. Не то чтобы я ожидала стать королевой вечеринки со своим разбитым сердцем и токсикозом, но к тому, что я буду совершенно невидимой для противоположного пола, оказалась не готова. Мужские взгляды скользили мимо меня и утыкались в коленки и декольте юных красоток.

Это еще можно было пережить, но когда один из гостей, самый, что обидно, симпатичный, хотя до Ярослава ему было все равно далеко, попытался пройти через меня насквозь к столу, стало как-то не по себе. Он совершенно искренне удивился, поняв, что наткнулся на препятствие, но и тогда его взгляд не включился, и он не увидел меня. Просто пожал плечами и обошел, как стул.

Неужели у мужчин есть встроенный фильтр, четко распознающий возраст? И они все настраивают его так, что женщины старше тридцати даже для них не существуют?

Вечеринка-помолвка-новоселье устраивалась по смешанным традициям – то ли по отечественным, когда молодым дарят подарки, то ли по забугорным, когда молодые дарят подарки гостям, то ли просто веселым дурдомом, чем-то средним между игрой в фанты и тайным Сантой. Мне пришлось вытащить из мешка подарок и за него исполнить свой коронный номер – песню «Елочка».

Даже это нехитрое действо довело меня до слез, потому что последний раз я пела Яру. Я передарила заслуженную «Елочкой» бутылку лимончелло кому-то из гостей и вырвалась на балкон, чтобы поплакать.

На кухне курили кальян, на лестнице – сигареты и ржали, как лошади, в спальне уже кто-то заперся, в гостиной организовали медленные танцы. А я стояла на холодном, пахнущем будущим снегом ветру и думала, что, пожалуй, и правда слишком стара для этих развлечений. Уже устала, уже хочу домой и не хочу никаких танцев.

Хотя, может быть, я просто слишком трезвая.

Я поискала Маринку, не нашла и решила потихоньку идти домой. Села на пуфик в коридоре и так и сидела минут пятнадцать, тупо ни о чем не думая. Дома тоже ничего хорошего не ждало, а тут меня хотя бы окружали живые люди. Можно было притвориться, что у меня есть друзья и настоящая, веселая жизнь.

На соседний пуфик подсел смутно знакомый мужчина. Новых людей на вечеринке было столько, что я даже не пыталась всех запомнить, но этот чем-то выделялся. Должно быть, у меня был очень забавный вид, когда я морщила лоб, пытаясь его вспомнить, потому что он рассмеялся и протянул ладонь:

– Борис.

– Ева.

– Я помню.

– Мы знакомы? – Мне стало неудобно.

– Вы подарили мне бутылку лимончелло.

– А, так это были вы!

– Да, я. А зачем отдали? Не пьете такое?

– Вообще не пью.

– И, видимо, не курите… – Он качнул головой в сторону кухни, где собралось больше всего гостей.

– Верно.

– Может быть, хотя бы танцуете?

– А вам что, не досталось юной красотки? – В моем ответе было чуть больше горечи, чем уместно для легкой беседы.

– Нет, знаете, люблю девушек постарше, которые знают, чего хотят.

– А вам самому сколько?

– Тридцать семь.

– Ничего себе, – не удержалась я. – Теперь разница в семь лет в мою пользу тоже считается «постарше»?

Но он, кажется, не намеревался вступать в философские диспуты и вместо этого просто приобнял меня за плечи и поцеловал.

«Знаю ли я, девушка постарше, чего хочу? Мне уже нечего терять».

Я повторяла это раз за разом. Какая разница, что со мной будет?

Пусть будет одиннадцатый.

Я не знала, о чем разговаривать с Борисом, да и не особо хотела. Поэтому всю дорогу в такси мы целовались. Мне не было приятно или хорошо, мной владело лишь какое-то злорадное возбуждение, словно я делаю это назло всем, назло маме, назло самой себе.

Какая разница?

Какая теперь разница?

– У тебя есть презервативы? – задала я единственный вопрос, когда такси уже сворачивало к моему дому.

– Да, конечно. – Он засуетился, полез в карман, чтобы показать, но я только равнодушно кивнула.

Черный «Лендровер» стоял на своем месте, а рядом притулилась незнакомая мне красная «Мазда».