Детдом

Ванная комната в коммунальной квартире была очень большой, никак не менее девяти метров. В какой-нибудь хрущевке из нее получилась бы вполне полноценная комната. Кроме огромной, порыжевшей от ржавчины и времени ванной в ней стояли еще три стиральные машины – одна детдомовцев, и две – соседей, две корзины для грязного белья и старый шкафчик с отвалившейся передней дверцей, в котором все хранили стиральный порошок, старые мочалки, начатые банки с краской и прочие нужные вещи. И еще много места оставалось внизу, а особенно – наверху. Выкрашенные облупившейся синей краской, всегда влажные стены уходили вверх, к потолку, первоначальный цвет которого давно не угадывался. Словно часть дизайна, все приблизительно на одной высоте, по стенам висели на вбитых ржавых гвоздях разноцветные и разноразмерные тазы с отколотой эмалью. Когда в ванной кто-нибудь мылся или стирал, под потолком собирались красивые клубы пара, сквозь которые радужно просвечивала одинокая и далекая лампочка. В целом обстановка тревожно и где-то забавно напрямую ассоциировалась с той атмосферой, которую ансамбль «Детдом» создавал на сцене. И если вспомнить о том, что у «детдомовцев» почти отсутствовала фантазия…

Ольга не пошевелилась, когда за ее спиной медленно приоткрылась дверь. Дмитрий вошел, притворил за собой дверь и долго стоял молча, прищурившись и наблюдая движение радужных облачков под потолком. Потом сказал:

– Ольга, ты не закрыла дверь, чтобы можно войти.

– Да, Дмитрий, – сказала Ольга, по-прежнему не оборачиваясь.

– Но ты думала, не я. Не я должен. Владимир. Но он не войдет сюда. Он сидит в нашей комнате и делает так, – Дмитрий вытянул вперед худые руки и несколько раз сжал и разжал кулаки.

Ольга обернулась, чтобы посмотреть на его жест. У нее была очень длинная шея. Большой узел волос на затылке придал ее плавному движению что-то змеиное. Потом она встала в ванной лицом к Дмитрию. Он смотрел на нее. На фоне темно-синих стен и ржавой ванной ее кожа казалась светло-золотистой. Только колени и бедра оставались розово-мраморными.

– Скажи, Дмитрий, я – красивая? – спросила Ольга.

Дмитрий подумал, потом сказал:

– Футболка мешает и узел. Сними ее и распусти волосы.

Ольга, не торопясь, выполнила его просьбу. Нагнувшись, положила сложенную футболку на край ванной. Потом выпрямилась, подняла обе руки и раскрутила волосы.

– Что это у тебя? – спросил Дмитрий, указывая на внутреннюю сторону левого предплечья девушки.

– Да. Это всегда было, – ответила Ольга, опустила руки и повторила вопрос. – Я – красивая?

Дмитрий сделал ей знак, чтобы она не двигалась. Отошел назад и присел на одну из стиральных машин. Оперся на нее руками и долго смотрел. С волос Ольги стекали по бедрам капли воды. У девушки были узкие ступни и длинные пальцы на них. Светлые волосы внизу живота почти терялись в радужном влажном полумраке.

– Ты очень красивая, Ольга, – сказал наконец Дмитрий. – Как на картине.

– Да, – сказала Ольга. – Спасибо тебе, Дмитрий.

– И тебе тоже спасибо, Ольга. Ты – весна.

Произнеся последние слова, юноша вышел из ванной и плотно притворил за собой дверь. Девушка некоторое время стояла, не шевелясь, а потом, словно проснувшись, подняла руки и принялась снова закручивать в тяжелый узел свои длинные, ниже пояса, волосы.

* * *

Стволы берез в лесу, невдалеке от побережья, странно блестели. Как будто заблудившиеся лучики играли в убранных в шкаф хрустальных бокалах. Они не понимали, в чем дело, пока Анжелика не подошла и не дотронулась до них пальцем.

– Это же лед! Смотри, это лед, Олег!

– Точно!

Словно отлакированные стволы оказались покрыты тонкой ледяной корочкой. Палец, тут же намокая, скользил по ней. Подо льдом была мокрая, набухшая, уже живая кора.

– Наверное, сначала шел дождь, а ночью подул холодный ветер с залива, снизил температуру до минуса, и выморозил их. А теперь они потихоньку оттаивают, – предположила Анжелика.

– Да, так и было, – кивнул Олег и предложил. – Пойдем на берег.

Олег сказал, что сто лет не видел северного моря. Он хотел взглянуть на Финский залив не с набережной новых кварталов в Гавани, а где-нибудь за городом, и позвал Анжелику сопровождать его, не надеясь, что она согласится. Но она согласилась. Вначале они думали, что Кай тоже поедет с ними. Но молодой человек отказался в последний момент, как всегда, ничего не объясняя. Никто и не требовал от него объяснений, потому что все знали: у него были свои отношения с северными морями. И свой к ним счет.

На пляже уже не было снега, но залив еще прятался подо льдом, и несколько отчаянных рыболовов черными точками маячили на розоватом горизонте. По обтаявшим торосам, вокруг темно-желтой полыньи кругами бегали дети и собаки. Над ними, вертикально, как на невидимом лифте, вверх-вниз летали чайки. Взрослые люди медленно, погружая обувь в холодный влажный песок, брели вдоль берега. Казалось, что всех их носит ветром.