Детдом

– Так или иначе, но инициация произошла. Кешкины мозги пробудились от травматической спячки и снова заработали. Правда, он так и не вспомнил саму трагедию с лодкой и почти ничего из того, что ей предшествовало. Я лично и сейчас не знаю, что именно сказала Кешке Антонина перед отъездом биологической экспедиции в Ленинград. Может быть, она и сама не помнит. Но факт остается фактом: менее чем через полгода Кешка сбежал с Беломорья и в товарных вагонах отправился на юг, в сторону Ленинграда-Петербурга.

Его способности к выживанию, по-видимому, оставались поистине колоссальными. И если к жизни в лесу он все-таки был приспособлен всей своей предыдущей, до травматической биографией, и имел какие-то определенные навыки, то существование в мегаполисе…

– Тося! – с упреком воскликнула Настя. – Ты что же, не оставила ему свой адрес?!

Антонина не ответила. Она смотрела в окно. Ее серые глаза были похожи на молодой лед, который покрывает только что замерзший пруд.

– Здесь следует учесть, – заметила Анджа. – что Кешка не только ничего не знал о жизни в городе и не умел читать и писать, но и практически не владел членораздельной речью и не понимал большую часть из того, что говорили ему самому…

– С ума сойти! – воскликнула Настя. Совершенно автоматически, явно не отдавая себе отчета в своих движениях, она вынула из сумки листок бумаги и коробку карандашей и начала что-то на листке рисовать. – И что же с ним стало в городе? Рассказывайте же скорей дальше, тетя Анджа!

– Первое время в городе Кешка вел жизнь, которую, вероятно, правильно будет сравнить даже не с жизнью бомжей или беспризорников, а с жизнью крупной бродячей собаки. Его подстерегали те же опасности, да и возможности у него были похожие. Однако, мозги его все это время работали уже вполне по человечески, и постепенно он заново обучался говорить и понимать окружающее его пространство. Приблизительно в это же время его подобрал один из руководителей тогдашних криминальных группировок, имевший то ли имя, то ли кличку Алекс. От этого Алекса Кешке впоследствии досталась фамилия – Алексеев. Алекс хотел сделать из Кешки не просто боевика (их тогда по просторам нарождающегося русского капитализма носилось в явном избытке), а боевика, преданного только ему лично, и во всем от него зависимого. То есть, такие вполне средневековые или даже рабовладельческие темы. Кешка, который был удивительно для своих лет силен и ловок физически, но явно туп эмоционально и интеллектуально, казался Алексу идеальной глиной для создания подобного персонажа. Надо сразу сказать, что Алекс просчитался. Кешка с самого начала ни минуты не собирался становиться его преданным слугой. Более того, он не любил и не одобрял самого способа жизни тогдашнего питерского криминалитета. Как своими едва проснувшимися мозгами он сумел сделать какие-то выводы и обобщения – неизвестно. Но он их сделал, и, научившись под руководством Алекса всему, чему мог научиться (сама понимаешь, что набор полученных Кешкой навыков был весьма специфическим – различные единоборства, владение холодным и огнестрельным оружием и т.п.), Кешка от Алекса попросту сбежал. Понятно, что бандит не простил своей живой игрушке такого предательства.

– Ой, тетя Анджа, ну прямо как в настоящем сериа-але! – сказала Настя. Ее карандаш стремительно порхал над листком и совершенно непонятно было, как такое замедленное существо может так быстро и как будто бы бессознательно двигать кистью. – Хорошо, что я заранее знаю, что конец хороший. А то бы я сейчас за него так нервнича-ала-а…

– Параллельно выяснилась еще одна странная вещь. Престарелый мошенник, с которым Кешка одно время жил в одной квартире, заявил Алексу, что Кешка – просто одно лицо с известным ленинградским вором по кличке Большой Иван, который сгинул неизвестно куда лет пятнадцать назад, при довольно странных и так и невыясненных обстоятельствах. Среди воровской общины ходили тогда смутные слухи о каких-то таинственных сокровищах, которые Большой Иван то ли где-то украл, то ли как-то про них узнал, то ли от кого-то унаследовал. И якобы эти сокровища, которые, впрочем, никто и никогда не видел, в корне изменили жизнь Ивана. Он завязал с воровскими делами, крестился в церкви в православную веру, оборвал все контакты и в конце концов исчез в никому неизвестном направлении.