Детдом

– Я думал, как раз вам проще будет восстановить всю картину. Ведь вам что-то рассказывал и Олег, и сам Кай. Ольга, по словам ребят из ансамбля, ничего о своем самом раннем детстве не помнит. Кроме страха перед водой, у нее не осталось никаких воспоминаний. Даже беломорский детский дом, откуда ее забрали в возрасте приблизительно восьми лет, она вспоминает с трудом.

– Ну что ж… Вероятно, Кешка вытащил ее на берег. Потом… развести огонь он, конечно, не сумел. Да и сам был до крайности вымотан. Тем более, что девочка наверняка плакала и звала маму и папу. Она не понимала, куда они делись, но мальчик-то прекрасно знал, что они погибли, и помощи ждать неоткуда. Можно предположить, что какое-то время дети провели на побережье, зарывшись в мох, ветки и прочие подручные материалы. Кешка старался согреть сестру своим теплом. Потом она, наверное, заснула, а он немного пришел в себя и принял единственно возможное решение: идти куда-нибудь, где можно найти помощь. Нести на себе трехлетнюю сестру он не мог, поэтому идти должен был он один. Но и оставить малышку одну на побережье приблизительно на два дня (быстрее Кешка просто физически не сможет дойти до поселка и вернуться с подмогой) тоже было никак невозможно – сестра умрет раньше, и Кешка прекрасно это понимал. Здесь он, скорее всего, вспомнил про зимовье отца, которое находилось значительно ближе к месту трагедии, чем поселок. Наверное, он рассуждал так: из зимовья можно принести сухие вещи, спички, котелок, согреть и накормить сестру и согреться самому. Потом можно будет доставить ее в зимовье. А уж тогда, когда она будет в безопасности, и им обоим будет сухо, сыто и тепло, можно идти к людям…

Когда Кешка вернулся из зимовья с сухой одеждой, спичками и котелком, на берегу никого не было. Не было и никаких следов того, куда делась девочка. Зверей, питающихся человеческими детенышами, на Беломорье нет. Если бы малышка, ослушавшись его приказа ждать, ушла в лес, он легко отыскал бы ее следы, да и ее саму – измученный ребенок просто физически не мог уйти далеко. Кешке оставалось предположить только одно: море каким-то образом забрало-таки причитающуюся ему жертву. И вот эта-то последняя потеря и оказалась роковой для рассудка девятилетнего мальчика…

– Да-а, – сказал Вадим. Его любование собой и обстоятельствами незаметно куда-то подевалось. Теперь он был серьезен и, пожалуй что, печален. – Скорее всего, как-то приблизительно так оно все и было…

– Не говоря уж об Ольге, оба юноши имеют право знать… – заметила Анжелика.

– Оба? – переспросил Вадим.

– Конечно. Кай и Владимир. Я же, кажется, говорила вам: Ольга (словно чувствовала что-то!) проявляла к Каю повышенный и недвусмысленный интерес. Слава богу, что это не успело ни во что вылиться (только инцеста нам в этой мексиканской истории и не хватало!). Ну, а бедняга Владимир, сравнивая себя с Каем, кажется, уже решил, что у него нет шансов… Я думаю, что они оба очень обрадуются такому обороту событий – и это еще мягко сказано! Мне надо срочно увидеть их!

– Подождите, Анджа! – вздохнул Вадим и призывно постучал ложечкой по чашке, вновь привлекая внимание женщины. К сожалению, это еще не все мои новости.

– Ах да, остались еще неприятные, – поморщившись, вспомнила Анджа. – Ну давайте, говорите, что ли. Куда же деваться!

– Разведка выяснила, что Юрий, новый звукорежиссер ансамбля «Детдом», который так эффективно работал с Каем и Владимиром над новой программой, одновременно является достаточно активным членом неонацистской партии. Национал-большевики или как они там еще называются…

– Вы думаете…

– Я пока ничего не думаю, я просто констатирую факт, от которого, по-моему, в сложившихся обстоятельствах не стоит отмахиваться… И еще одно – на мой взгляд, куда более серьезное. Помните, я говорил вам, что в основе благосостояния продюсерского центра «Гармония» лежат отмытые криминальные капиталы?

– И вы же, помнится, утверждали, что в самом этом явлении нет ничего удивительного или настораживающего, – напомнила Анжелика. – Это, дескать, для постперестроечной России дело самое обычное…

– Совершенно верно, – согласился Вадим. – Но тогда я еще не знал конкретных лиц и имен. Теперь знаю. Одним из финансовых покровителей этого дела является некий персонаж по имени Алексей Иванович Крутиков, более известный вам и мне под кличкой Алекс…

Анжелика вздрогнула и уронила на пол ложечку. Вадим зачем-то полез ее доставать и долго и неуклюже возился под столом. Женщина поджала ноги под стул.

– Это тот самый Алекс…? – нерешительно уточнила Анжелика, когда Вадим все-таки вылез из-под стола, и отдал ей ложечку. Непонятно было, что с ней теперь делать. А вот с Алексом и так все ясно – можно было и не спрашивать.

– Тот, тот самый, – подтвердил Вадим. – Охотник за сокровищем Большого Ивана, криминальный покровитель и первый городской воспитатель Кешки. Если помните, у Кешки даже фамилия в его честь – Алексеев. Трудно себе представить, чтобы сегодня Алекс не узнал своего бывшего воспитанника в экзотическом Кае-Маугли…