Детектив

– Во имя всего святого! Как вы можете так говорить? Тайна исповеди священна! Уж вы-то должны это знать!

– Да, верно, извините. – Ему и в самом деле стоило повиниться перед Аксбриджем за последнюю попытку отбрыкаться от поездки. Теперь выбора не осталось.

Проще всего долететь до Джексонвилла или Гейнсвилла: тюрьма штата располагалась недалеко от этих двух городов. Проблема в том, что ночью туда не было рейсов. Успеть в Рэйфорд до казни Дойла можно только на машине. Восемь часов езды… Времени в обрез.

Эйнсли бросил взгляд на Родригеса, который вслушивался в разговор. Прикрыв трубку ладонью, Эйнсли негромко сказал:

– Нужно отвезти меня в Рэйфорд. Подыщи патрульную машину, заправь ее и жди на нашей стоянке. И захвати мобильный телефон.

– Слушаюсь, сержант. – Хорхе быстро вышел.

– Я хочу, чтобы до вас дошло, Эйнсли, – священник говорил с нескрываемой злостью, – разговор с вами мне крайне неприятен. Я позвонил вам против своей воли, потому что меня попросил об этом человек, который обречен на смерть. Дойл знает, что вы в прошлом священнослужитель. Мне он исповедоваться не желает. Он готов раскрыть свою душу только перед вами. И как ни ужасна для меня подобная идея, я обязан уважить его просьбу.

Суть дела, казалось, начала проясняться.

Эйнсли ожидал чего-то в этом роде, как только услышал в трубке голос Рэя Аксбриджа. Жизненный опыт помог ему усвоить две вещи. Во-первых, прошлое иногда напоминало о себе совершенно неожиданно, а некоторые детали его прошлого, без сомнения, были Аксбриджу известны. Во-вторых, к бывшему священнику особенную предубежденность испытывали именно бывшие собратья. Остальные были вполне терпимы, даже миряне-католики, даже служители других религий… Но только не католические пастыри. Когда Эйнсли был в мрачном расположении духа, то приписывал это зависти – четвертому из смертных грехов.

Уже десять лет прошло с тех пор, как Эйнсли сложил с себя сан, и теперь он с полным правом мог сказать Аксбриджу:

– Послушайте, святой отец, как офицера полиции меня интересуют только те признания Зверя, которые имеют отношение к совершенным им преступлениям. Если именно в этом он захочет исповедаться мне перед смертью, я готов его выслушать, хотя у меня неизбежно возникнут к нему вопросы.

– То есть вы устроите ему допрос? – взвился Аксбридж. – Неужели даже сейчас в этом есть необходимость? Эйнсли тоже не мог больше сдерживаться:

– Именно допрос! Если вы смотрите телевизор, то знаете, как это происходит. Мы сидим в маленьких комнатках без окон и задаем подозреваемым вопрос за вопросом.

– Дойл уже вне подозрений.

– Он по-прежнему подозревается в совершении других преступлений. Интересы общества требуют, чтобы мы выяснили все обстоятельства дела.

– Общественные интересы или личные амбиции, сержант? – съязвил Аксбридж.

– Что касается моих амбиций, то они были полностью удовлетворены, когда Зверя признали виновным и приговорили к смерти. Лишь профессиональный долг велит мне установить, по возможности, все факты.

– А меня больше беспокоит душа этого человека.

– Так и должно быть. – Эйнсли слегка улыбнулся. – Мое дело факты, ваше – душа. Займитесь душой Дойла, пока я в пути, а по приезде я приму у вас эстафету.

После этого Аксбридж заговорил официально:

– Я настаиваю, Эйнсли, чтобы вы дали мне сейчас твердое обещание, что в процессе общения с Дойлом не будете выдавать себя за представителя церкви. Кроме того…

– У вас нет никакого права отдавать мне приказы, святой отец.

– Мое право от Бога! – пророкотал Аксбридж.

– Мы попусту теряем время, – отозвался Эйнсли, не выносивший театральной патетики. – Передайте Дойлу, что я буду в вашем заведении раньше, чем он выпишется оттуда. И уверяю вас, я не собираюсь ни за кого себя выдавать.

– Дайте мне честное слово.

– О, Бога ради! Считайте, что я его уже дал. Если бы мне хотелось щеголять в сутане, я бы остался священником. – И Эйнсли положил трубку.

***

Он сразу же поднял ее снова и отбарабанил по кнопкам номер начальника отдела лейтенанта Лео Ньюболда, который по случаю выходного дня должен был находиться дома. На звонок отозвался приятный женский голос с заметным ямайским акцентом:

– Квартира Ньюболдов.

– Привет, Девайна! Это Малколм. Могу я поговорить с боссом?

– Он спит, Малколм. Разбудить?

– Боюсь, что придется, извини.

Эйнсли ждал в нетерпении, сверяясь с часами, просчитывая расстояние, которое предстояло преодолеть, и время, которое для этого потребуется. Если не возникнет непредвиденных препятствий, они успеют. Но времени все равно остается в обрез.

Он услышал, как со щелчком была снята трубка параллельного телефона. Потом заспанный голос:

– Привет, Малколм. Какого дьявола? Разве ты не в отпуске? – У Лео Ньюболда тоже был ямайский выговор.

– И я так думал, сэр. Но тут кое-что случилось.

– Вот так всегда!.. Ладно, рассказывай.

Эйнсли кратко изложил свой разговор с Аксбриджем.

– Должен выезжать немедленно. Звоню, чтобы получить добро.

– Даю. Кто тебя повезет?

– Я беру Родригеса.

– Хорошо, только приглядывай за ним, Малколм. Этот кубинец водит машину как полоумный.