Детектив Буш

Ее муж, который давно умер — на свое счастье, подумал Джордж, — был егерем в Рид-Корте у Рейнбердов. Сама миссис Грэдидж время от времени работала у Рейнбердов судомойкой, а потом — поденщицей. То, чего не знала она, знал ее муж. В незримой войне классов для нее было так же естественно подслушивать под дверью или совать нос в лежащее на столе письмо, как для ее мужа — во время охоты незаметно приближаться на расстояние слышимости к господам, когда те закусывали на свежем воздухе, или стоять в старой куртке маскировочного цвета где-нибудь в кустах и сравнивать поведение человеческих особей с брачными играми животных, рыб и птиц, чьи повадки он хорошо знал.

Миссис Грэдидж поведала Джорджу, как Шолто вел себя с женской прислугой, с заезжими дамами, посещавшими усадьбу, и местными матронами. Шолто не настаивал на droits de seigneur [Право первой ночи (фр.)], но частенько его получал. И неутомимо пил с половины одиннадцатого утра до самого отхода ко сну. (Джордж, жаря гренки на кухне и припоминая разговор с миссис Грэдидж, был совершенно уверен, что сказал Бланш о падении старика в пьяном виде с лестницы. неужели он ей все-таки об этом не говорил? А ведь собирался. Наверное, забыл, пока выкладывал остальные сведения. Господи! Только бы Бланш не дала ему нового задания, для выполнения которого пришлось бы снова отправиться к старухе).

Самой многообещающей жилой, которую стоило разрабатывать, были обстоятельства, связанные с младшей сестрой мисс Рейнберд, Гарриет. После разговора с миссис Грэдидж Джорджу не составило труда собрать разрозненные сведения в единую картину, заполняя пробелы при помощи собственного богатого воображения. Обе сестры в молодости были недурны собой, но в отличие от Грейс Рейнберд, миниатюрной и похожей на птичку, ее сестра была несколько долговяза и, в противоположность самоуверенной Грейс, страдала почти патологической робостью и неуверенностью в себе. Когда Гарриет исполнилось тридцать (у миссис Грэдидж была феноменальная память на даты, она помнила, в какой день и какого числа произошли события многолетней давности), сестры примирились с мыслью о том, что им уже не выйти замуж. Грейс, с ее резкостью суждений и разборчивостью, всем кавалерам давала от ворот поворот, а тех, кто ей более или менее нравился, подозревала в стремлении завладеть ее богатством. Что касается Гарриет, то у нее непреодолимым препятствием на пути завязывания любовных отношений стали робость и неуверенность в себе. Если же какой-нибудь решительный мужчина, побуждаемый расчетом или сердечной склонностью, замечал ее, то Шолто (желавший, чтобы сестры жили только ради него, вели хозяйство, давая ему возможность вволю пить и путаться с женщинами) тут же использовал все свое влияние, чтобы отбить у поклонника желание бывать в Рид-Корте. Под личиной внешней благовоспитанности Шолто был грубым неотесанным эгоистом.

Но за три года до Второй мировой войны Шолто угодил в больницу с почечной коликой и пролежал там три недели. И за эти три недели Матушка Природа, улучив момент, сыграла одну из своих злых шуток. Грейс и Гарриет одни отправились на благотворительный бал в близлежащий гарнизон (обычно их везде сопровождал Шолто). Грейс провела вечер как обычно. Гарриет же пригласил поужинать слегка подвыпивший офицер-танкист, ирландец. За ужином она, поддавшись уговорам, выпила лишний бокал вина, почувствовала в себе силы и желание насладиться жизнью и пока Грейс танцевала «Пол Джоунз», офицер увлек Гарриет на заднее сидение своей машины и совратил. Гарриет держала это в тайне от Грейс, отдаваясь новым доселе неведомым переживаниям, и три недели встречалась со своим дружком в лесу у речки, о чем Грейс не подозревала, но зато знал добрейший Грэдидж, у которого было чутье на любое совокупление в радиусе двухсот ярдов. За день до возвращения Шолто офицер вместе со своим дивизионом отбыл на Ближний Восток. Больше Гарриет его не видела и никаких известий от него не получала. Она ничего не сказала Грейс, но когда поняла, что должно с ней произойти, посвятила в свою тайну Шолто, который, выбрав момент, пока Грейс отсутствовала, спешно собрал Гарриет, отвез ее в Нортумберленд и оставил в доме своего верного друга. Здесь в положенный срок Гарриет родила сына, которого через сутки у нее забрали навсегда, и она так никогда и не узнала, где он и у кого.

Только много лет спустя она рассказала Грейс эту историю. К тому времени офицер*ирландец уже погиб, смертельно раненный в танковом сражении под Тобруком.

Вот об этом поведала Джорджу миссис Грэдидж, а он пересказал все Бланш. С особым удовольствием миссис Грэдидж сообщила, что, хотя полгородка знало, что произошло в Рид-Корте и в Нортумберленде, ни Шолто, ни мисс Грейс Рейнберд не догадывались, что их семейная тайна просочилась за пределы дома.