Детектив-чародей

– А может быть Вэлл и есть извращенец? - попыталась утешить девушку Элли. Она её отлично понимала. Сама недавно чувствовала себя так же. До того, как переспала с Дайном и поняла, что он что-то к ней испытывает. Не обязательно любовь, хотя бы похоть. Уже что-то… большее, чем равнодушие. Она уже поняла, что вызвать хоть какие-либо чувства у вампира - уже подвиг.

… - Пришла пора открывать подарки, - шепнул Дайн ей на ухо. - Интересно, что ты мне приготовила? Какую-нибудь дрянь?

– Увидишь, - хмыкнула Элли. Она на него не обижалась. Девушка вскочила и кинулась к своей картине, с которой театрально сдёрнула покрывало. Все замерли, даже Эленбург. Моложавый старик, похожий на Дон Кихота, застыл с бокалом, недовнесенным до рта. На картине был изображён Дайн. Но… живым. С яркими красками живого человека. Таким он был, когда ещё не стал вампиром. Когда его ещё не сделали вампиром. Его, ещё живого, окружала тьма, готовая поглотить.

Дарина сильно сжала её руку, побледнев. Элли с изумлением глянула на её побледневшее лицо. Затем опустила взгляд на хрупкие, тонкие ручки девушки. Одну из них сильно сжимал Вэлл.

Элли поняла, что он невольно причиняет девушке сильную боль, а та просто не может оттолкнуть его. Потому что любит. Элли осторожно посмотрела на лицо своего любимого. Собственно, его реакция интересовала её больше всего. Он тоже был бледен, глаза полузакрыты. В глазах непонятное выражение.

– Спасибо, - довольно громко произнёс он, рассчитывая на публику. - Это мой самый лучший портрет.

… Вечером они с помощью покровительства Эленбурга, который не задавал лишних вопросов, отвели Дарину в свободную комнату. Затем оба вампира вежливо проводили Элли в её комнату.

– Спокойной ночи, спасибо ещё раз, ты просто поразила меня своим подарком! - произнёс Дайн, глядя ей прямо в глаза.

– Тебе не понравилось, - это было утверждение. Девушка бессильно упала на кровать. Вэлл тактично ожидал его в коридоре.

– Почему же? Я просто понял, что ты могла бы полюбить меня только живым.

– Знаешь, на мертвеца ты не тянешь, - язвительно проговорила она, ударив кулачком по подушке.

– Сейчас моё тело холодно, как кусок льда. Ты бы не прикоснулась ко мне без омерзения.

– Это неправда! Я бы немного замёрзла, быть может, простудилась. Но это не имеет значения. Никакого.

– Я попытаюсь для тебя кое-что сделать. Помирить ваши два клана. Я имею в виду чёрных и белых магов.

– А мне это зачем? Пусть хоть поубивают друг друга, мне всё равно! Мне нужен ты, а не членство в клубе "чёрных магов"! Как ты не можешь понять, что мне всё безразлично… кроме тебя. Ну, учёба мне тоже нравиться. Первая академия где мне не хочется поубивать учителей, сокурсников, а потом повеситься. Она пожала плечами, глядя в сторону, видя, как расплываются очертания комнаты и любимого существа от набежавших слёз. - Но я бы бросила её ради тебя. Я бы всё бросила ради тебя!

– Но я даже ради тебя не могу снова стать человеком, - с грустью сообщил он, словно бы и не слышал её. - Даже если захочу.

– Да я ведь и не требуя от тебя такого фокуса! Я понимаю - ты не Дэвид Коперфильд, хотя летаешь не хуже. Я люблю тебя такого, каким ты есть.

– Ты меня просто идеализируешь, это болезнь всех женщин до брака. Наверное, вы бы никогда не вышли за нас замуж, если бы не эти полезные розовые очки. Но после брака… маски падают. Представь, ты лежишь в ледяной постели… и ожидаешь меня с охоты. Зная… представляя себе, что я делаю с другими людьми. С детьми, девушками. С каждым, кто подвернется под руку голодному вампиру. Ты сойдёшь с ума, ты возненавидишь меня. А потом попытаешься меня убить… в постели. Лучше я умру сам. Превращу кого-нибудь в вампира, и дело с концом. Этот пусть - самое верное самоубийство. Знаешь, я ведь понял, что не могу жить без тебя. А с тобой - тоже не смогу. Я не садист и не махровый эгоист, я не смогу заставить тебя так мучаться.

– Какой пафос! - она с яростью швырнула в него подушкой. Промахнулась, конечно же. - Как раз в этот моменты ты думаешь о себе! Ты не понимаешь, не можешь себе представить какого мне будет… без тебя. Жизнь будет серой и блеклой, как бесснежная холодная зима. Смысл жизни, это те краски, которыми мы её раскрашиваем.

– Поговорим завтра, - он направился к двери. Устало, еле передвигая ноги. Она даже испугалась.

– Постой… ты что, голоден? Мне не нравиться твой вид.

– Всё нормально. Это душевная, а не физическая усталость. Последние дни я очень сильно страдал.

С этими словами он закрыл дверь.

… Она не могла спать. Элли нашла комнату Дарины и ввалилась в неё без стука. И застыла. Дарина: хрупкая, маленькая девушка, держала в крохотных ручках пистолет явного самого крупного калибра, какого только могла наколдовать.

– Кого убивать будем? - в голосе Элли слышалась пустота и безразличие, какие бывают, когда слишком сильные эмоции на короткое время выжгут всяческую чувствительность нервов.

– Себя, - Дарина заглянула внутрь дула. - Понимаешь, я не могу без него жить.

– Откуда ты знаешь: ты ведь не пробовала?