Детектив для уютной осени

Я отправилась в кухню, заявив, что хочу помочь отцу. Папа успел уютно устроиться в кресле, включив телевизор, я взглянула на экран: бестолково снующие мужики охотились за мячиком. Половина футболистов была в бело-голубых футболках. В память о годах учебы в Санкт-Петербурге, тогда еще Ленинграде, папа болел за «Зенит». Чайник со щелчком отключился, а папа вздохнул, сообразив, что посмотреть футбол сегодня вряд ли удастся.

– Наши выигрывают? – спросила я.

– Еще только первый тайм заканчивается, – отозвался папа и стал заваривать чай.

– По-моему, Агатка от жениха не в восторге, – сказала я.

– Я тоже. Это мамина идея. Пусть не обращает внимания.

– Ага. – Я присела на подлокотник кресла, наблюдая за отцом, и наконец решилась: – Мы были немного знакомы с убитой девушкой, Ириной Одинцовой.

– Я не обсуждаю дома свою работу, – ответил папа.

– Может, мне к тебе на прием записаться? – спросила я без намека на иронию.

Папа отшвырнул в сторону полотенце, которым собирался прикрыть заварочный чайник, и повернулся ко мне.

– Не смей лезть не в свое дело, – тихо произнес он, но вышло все равно грозно. Это он с мамой кроткий агнец, а вообще мужик суровый, под горячую руку ему лучше не попадаться. – Мало мне расследования, которое вы затеяли в прошлый раз? Если тебе память отшибло, так я напомню: ты едва сестры не лишилась.

– Да никуда я не лезу, – заныла я, испугавшись родительского гнева. – Просто хотела узнать… Что тут особенного?..

– Не сметь, – повторил папа и даже погрозил мне пальцем. – Твоя сестра адвокат, а ты ее помощник, вот и занимайтесь своим делом.

Я бы могла возразить, что адвокатам иногда приходится проводить собственное расследование, и у Агатки это получается очень неплохо, но по здравом размышлении сочла за благо заткнуться. Собрала на поднос чашки и варенье в вазочках, папа взял чайник, сунув под мышку коробку конфет, и, сочувственно взглянув друг на друга, мы побрели в гостиную. Нас встретило веселое ржание толстухи и мышастого, мама вежливо подхихикивала, Агатка сидела с таким видом, точно обнаружила в тарелке таракана.

Чаепитие завершилось примерно через час. Гости, вспомнив, что завтра рабочий день, поднялись из-за стола. Мама провожала их до входной двери, папа тут же кинулся к телевизору узнать, с каким счетом закончился матч.

Мы с Агаткой собирали посуду, когда вошла мама и сказала:

– Если ты и впредь будешь сидеть с таким постным видом, останешься старой девой.

– Августа! – подал голос папа.

– Что – Августа? У людей дети как дети… А твои? Что одна, что вторая…

– Ко мне-то какие претензии? – возмутилась я. – Я замуж четыре раза ходила…

– И что? Какой от этого толк? До тридцати лет женщине надо родить, иначе могут возникнуть проблемы…

– У кого? – некстати очнулась Агатка от глубоких раздумий.

– У тебя, дурища! – рявкнула мама. – Согласна, жених ни к черту, пугало огородное и то краше, к тому же дурак да еще наглец… Но куда деваться твоей бедной матери? Ты-то никого не приведешь, хоть бы раз родителей порадовала.

– Мамуль, да без проблем, – влезла я, решив прийти на помощь сестрице, которой и так сегодня досталось. – Завтра подгоним целый взвод…

– Уж ты-то подгонишь, в этом я не сомневаюсь… вся городская шпана у тебя в друзьях. Могла бы и об отце подумать.

– Августа! – вновь воззвал папа и вновь безуспешно. И тут Агатка выдала:

– Меня не интересуют мужчины.

Маму шатнуло, ее левая рука легла на сердце, папа выронил пульт, меня и то пробило, я взглянула на сестру с немым вопросом в очах.

– А кто тебя интересует? – пискнула мама.

– Карьера. Мужчины и дети подождут. По крайней мере, до тридцати пяти лет. Я так решила. И больше никаких смотрин.

Мама вздохнула, но скорее с облегчением, успев убедить себя, что все могло быть хуже.

– В самом деле, Августа, – сказал папа. – Не хочу тебя критиковать, но, по-моему, ты перегибаешь палку…

– Будь у меня палка, надавала бы вам всем по башке. – Мама отправилась в свою комнату, громко хлопнув дверью, а мы с сестрицей засобирались восвояси.

– Это было жестко, – заметила я, спускаясь по лестнице. Агатка ничего не ответила, и только когда мы оказались в машине и выехали со двора, спросила:

– Скажи-ка, сестрица, что, мои дела и впрямь так плохи?

– Ты мышастого имеешь в виду?

– Почему «мышастого»? – хмыкнула Агатка.

– Похож на мыша-перекормыша.

– Прикинь, этот тип мне визитку сунул с номером мобильного на обороте и особо подчеркнул, что это его личный номер. Всерьез верил, что я ухвачусь за такое сокровище?

– Да не парься ты. Мамуля и то сказала, что он редкостный нахал. Мама людей видит насквозь. И не злись. Понять ее можно. Она мечтает о внуках.

– Вот и осчастливь родителей, принесешь хоть какую-то пользу человечеству.

– Ты старшенькая, тебе и начинать.

– Нет, мне все-таки интересно, я в самом деле произвожу впечатление засидевшейся в девках страдалицы?..

– Говорю, не парься. Ты умница-красавица, и…

– И поэтому он сбежал, – фыркнула Агатка, имея в виду Берсеньева.

– Не поэтому…

– А почему?

– Потому что дурак…

– Ага. Ладно, будем считать, что приятно провели вечер.