Детектив Франции. Выпуск 1

— Надеюсь, мое присутствие не очень раздражает вас, дон Эстебан? — спросил детектив, когда мы отошли достаточно далеко от дома.

— Я рад вам, дон Фелипе.

— Спасибо… так вы простили мне несправедливые подозрения?

— На вашем месте я, наверное, действовал бы так же.

— Глубоко ценю ваше понимание. Если я приехал сегодня, то лишь для того, чтобы как можно теснее общаться с вашим окружением и таким образом разгадать побуждения преступника. Видите ли, дон Эстебан, если бы мне удалось найти нечто общее между Гарсией, Алохой и Ламорильо, кроме того что все они занимались одним ремеслом, я, быть может, наконец–то ухватился бы за ниточку. Я наводил справки о прошлом всех троих. Ничего. Насколько мне известно, помимо работы, они никогда не сталкивались с одними и теми же людьми. Все трое принадлежали к разным слоям общества и в последние пять лет не встречались. Так почему убийца решил избрать именно их?

Я и сам в размышлениях об этом постоянно заходил в тупик, а потому не мог ответить ничего вразумительного. Марвин вздохнул.

— Это самое трудное дело за всю мою карьеру, дон Эстебан… Иногда мне кажется, что об этом следует сообщить в полицию, но я чувствую во всех этих преступлениях что–то очень странное. Тем не менее, сколько бы мы ни блуждали в потемках, я уверен, что в конце концов доберусь до истины.

— От всего сердца желаю вам удачи, дон Фелипе. И ради вас, и ради себя самого, и, главное, ради наших трех друзей.

Детектив протянул мне руку.

— Я хотел повторить вам все это, дон Эстебан, чтобы вы не думали, будто я отступился от задуманного.

— Подобная мысль никогда не пришла бы мне в голову, дон Фелипе.

Первое письмо пришло в четверг. Когда принесли почту, мы собирались садиться за стол. Луис извинился и взял пачку писем. Напустив на себя подчеркнуто пресыщенный вид (Вальдерес всегда устраивал представления, даже если других зрителей, кроме его жены и меня, поблизости не было), он принялся вскрывать конверты, содержавшие самые лестные предложения и похвалы. Вдруг у нас с Консепсьон возникло ощущение, что случилось что–то из ряда вон выходящее. Листок бумаги вдруг задрожал в руке побледневшего Валенсийского Чаровника. Консепсьон первой бросилась к нему.

— Что там такое?

Луис молча протянул ей письмо — от волнения он не мог говорить. Консепсьон прочитала, тихонько вскрикнула и передала листок мне. Там было всего две строчки без подписи:

«Убийца всегда возвращается на место преступления. Вспомни о Пакито, трус!»

Мы остолбенели, не в состоянии произнести ни слова. Первым обрел хладнокровие Луис.

— Если бы я только знал, кто этот подонок! — крикнул он, грохнув кулаком по столу.

— Во всяком случае, — осторожно заметил я, — кто–то явно пытается выбить тебя из колеи перед корридой в Линаресе.

— Что ж, он останется при пиковом интересе!

— А может, ты все–таки откажешься выступать в следующее воскресенье? — спросила Консепсьон.

— И ты тоже считаешь меня трусом?

— Луис!

— Мой успех многим мешает спать, они просто подыхают от зависти и готовы пустить в ход любые средства, лишь бы заставить меня сдаться! Откажись я от выступления в Линаресе, они сочтут, что победили! Они будут торжествовать победу, а мне конец!

— Эстебан тоже противился твоему выступлению в Линаресе, — продолжала настаивать Консепсьон.

— Потому что Эстебан, как и ты, принимает меня за кисейную барышню!

Я возмутился.

— Как ты можешь, Луис? Если бы я не верил в тебя, твое мужество и талант, то меня бы здесь не было!

— Прости, Эстебанито… но, прошу вас, давайте больше не упоминать об этой истории. Бог с ними и с их подлыми махинациями. Сядем–ка лучше за стол — я умираю с голоду.

За столом Луис держался с особой веселостью, мы как могли старались поддерживать тон, хотя, не знаю, как Консепсьон, а мне это давалось с трудом, ибо я угадывал, что жизнерадостность тореро наигранна. Что бы ни говорил Луис, а враги нанесли чувствительный удар — Вальдереса снова начал охватывать страх.

После кофе я вышел погулять. Мне хотелось расслабиться, а главное, поразмыслить, откуда может исходить это неожиданное нападение… Кто еще вспоминает о Пакито? Только Консепсьон да время от времени я. И вдруг меня осенило. Это открытие обрушилось на меня так неожиданно, что я застыл на половине шага, а потом, не в силах справиться с волнением, опустился прямо на землю. Теперь я знал, что связывает трех погибших тореро — Гарсию, Алоху и Ламорильо, — я обнаружил то, что так безнадежно искал дон Фелипе. От куадрильи, стоявшей на арене в момент смерти Пакито, к началу этого сезона оставались в живых лишь Луис, Гарсия, Алоха и Ламорильо. Валенсийский Чаровник ошибся, его преследовала не зависть менее удачливого соперника, а месть.

Одновременно я понял, кто убийца и что мы с Луисом погибнем от той же руки, если я не сумею вовремя вмешаться.