Детектив и политика 1991 №5

— Его хочет видеть президент, — пояснил капитан Лувертюр.

Малько взглянул на отупевшее лицо арестованного.

— А что он сделал?

Капитан Лувертюр нахмурился:

— Это мятежник и враг народа. Он вступил в заговор с врагами дювальеризма!

Тонтон-макут потянул арестованного за цепочку, и тот с опущенной головой отошел в сторону.

* * *

Малько чихнул. В кабинете Амур Мирбале, размерами чуть больше кабины лифта, царил арктический холод. Для повышения эффективности кондиционера потолок здесь сделали очень низким.

В платье от Нины Риччи и с сумкой «Гермес» Амур Мирбале была очень элегантна. Малько изучал ее из-под своих темных очков: тонкие, как у белой, черты лица, маленький рот, пышный бюст. Короткое платье оставляло открытыми длинные и крепкие ноги цвета бронзы, которые, при широких бедрах, казались очень худыми.

Не поднимаясь с кресла, Амур Мирбале протянула Малько руку и сказала певучим и чуточку капризным голосом:

— Очень мило, что вы пришли навестить меня. На Гаити так редко видишь новые лица!

Да, это была та самая женщина, фотографию которой Малько показывали в ЦРУ. С трудом верилось, что томно расположившаяся в кресле привлекательная особа с мелодичным голосом может быть беспощадной убийцей. Она скорее походила на тех хорошеньких квартеронок, которые скрашивали монотонное существование плантаторов прошлого века. Она говорила по-английски с мягким акцентом. Малько обратил внимание на ее длинные, тонкие пальцы: они все время были в движении — как лапки паука.

— Принц Малько находится на Гаити проездом, — сказал Фрэнк Гилпатрик. — Он попросил, чтобы я вам его представил.

Амур Мирбале улыбнулась:

— Очень приятно! С удовольствием посвятила бы вам больше времени, но, к сожалению, сейчас у меня много работы. Приглашаю вас обоих к себе в гости — послезавтра у меня намечается маленькая вечеринка.

— Буду рад, — ответил Малько.

— Ну а теперь мне пора к президенту, — заявила Амур Мирбале. — Вы знаете, он в прекрасной форме!

Маленький комплимент президенту, который, по последним сведениям, весил около ста двадцати килограммов — без орденов и медалей.

Апартаменты Жан-Клода Дювалье занимали все левое крыло Дворца, куда вооруженная охрана допускала только ограниченный круг людей. Как и при Франсуа Дювалье, свет в кабинете пожизненного президента горел всю ночь напролет, дабы гаитяне видели, что он круглосуточно трудится на благо страны.

Амур Мирбале встала и оправила платье. Все-таки ее крутые бедра не гармонировали с тонкими, длинными ногами.

— Вы почти не загорели, — сказала она Малько. — Надеюсь, у вас еще будет время полежать на солнышке. До послезавтра!

Малько поцеловал ей руку. Она открыла дверь в коридор, где какой-то негр в голубом костюме разглагольствовал перед группой молодежи. Этот маленький Дворец с прилегающим к нему садом, где пулеметов было не меньше, чем цветов, казался ирреальным среди окружающей нищеты. Стоило ли бороться за установление контроля над такой страной?

7

С трубкой в зубах и в сдвинутой на затылок адмиральской фуражке, с закатанными выше щиколотки штанинами и в рубашке с развевающимися полами, закрыв глаза и прижав к внушительному животу огромную бутылку рома, в центре круга, образованного неистово выплясывающими и пронзительно поющими хумси[6], как волчок вертелся дюжий хумган. Видимо, хумси, исступленно дергающие бедрами взад-вперед, точно в попытке оттолкнуть окружающих, вводили его в транс: он вращался все быстрее и временами терял равновесие и почти падал на зрителей, которые снова выталкивали его в центр круга.

Малько с трудом верил своим глазам. Он представлял себе вудуистский обряд как торжественное костюмированное действо. Здесь же только хумси в своих коротких белых платьях из хлопка казались имеющими какое-то отношение к ритуалам вуду. Но никак не этот пузатый оборванец, выступающий в качестве главного жреца. Сидящий рядом с Малько второй хумган — высокий, худой, с совершенно черной кожей и довольно красивым лицом, — пожалуй, лучше подходил на эту роль. Именно он перед началом обряда встретил их с Симоной и посадил на стулья у стены.

Молодая женщина настояла, чтобы он взял ее с собой. Ее знание креольского языка могло ему пригодиться. А пока Малько оставалось уповать на то, что предательство Жюльена Лало было лишь частичным, и старый доносчик не сказал Амур Мирбале о его планах в отношении Жакмеля.

Ритуал происходил в жалкой хижине с глинобитным полом, из которой вынесли всю мебель. Хумси танцевали босиком, но с повязанными косынками.

Внезапно их белый круг разорвался. Беспрестанно моргая, толстый хумган подскочил к Малько, торжественно откупорил бутылку рома и жестами предложил отхлебнуть. Малько заколебался; не говоря уже о том, что джентльмену не пристало пить из горлышка, содержимое бутылки вызывало у него опасение. Да и пришел он сюда для встречи с Габриэлем Жакмелем, а не для возлияний.

— Пейте! — шепнула Симона Хинч. — Это клерен![7]

— Но…

— Пейте — иначе он рассердится!