Детектив и политика, выпуск №1(5) 1990

– Какая жалость, майор, что вы зря проделали путь к нам по этим ужасным пыльным дорогам! Вашему другу следовало сначала написать нам или просто навести справки у кого-нибудь в Кингстоне, хотя бы в правительстве. Видите ли, семья моего мужа живет здесь вот уже больше трех веков. – Она мило улыбнулась майору, как бы извиняясь, – Боюсь, что о продаже "Услады" не может быть и речи. Мне даже странно, почему у вашего друга возникла такая мысль.

Майор Гонзалес коротко поклонился ей. Его улыбающееся лицо снова повернулось к полковнику. Он продолжил, будто вовсе не слышал миссис Хавлок:

– Моему господину сказали, что ваша estancia[3] – одна из лучших на Ямайке. Он невероятно щедрый человек. Вы можете назвать любую разумную сумму.

Полковник Хавлок твердо произнес:

– Вы же слышали, что сказала миссис Хавлок. Имение не продается.

Майор Гонзалес рассмеялся. Его смех звучал искренне. Он покачал головой, как бы разъясняя несмышленому ребенку.

– Вы не поняли меня, полковник. Мой господин хочет купить именно ваше поместье и никакое другое на Ямайке. У него есть деньги, много свободных денег, которые он хотел бы вложить в недвижимость. Его деньги, полковник, так и ищут пристанища на Ямайке, и он желал бы, чтобы они поселились именно здесь.

Полковник Хавлок терпеливо повторил:

– Я все хорошо понял. Мне жаль, что вы попусту теряете время. Пока я жив, "Услада" не будет продана. А сейчас, прошу прощения, мы с женой привыкли обедать рано, вам же предстоит длинный путь назад. – Он показал рукой налево вдоль веранды. – Думаю, что здесь кратчайший путь к вашей машине. Я провожу вас.

Он приглашающе отступил назад, но, увидев, что Гонзалес не двинулся следом, тоже остановился. Голубые глаза Хавлока потемнели.

Теперь улыбка майора Гонзалеса была на один зуб уже, а глаза смотрели настороженно. Но всем видом майор по-прежнему демонстрировал искреннее расположение. Бодрым энергичным голосом он произнес:

– Один момент, полковник.

И через плечо бросил короткий приказ по-испански. Супруги заметили, как маска добродушия сползла с его лица вместе с несколькими резкими словами, произнесенными сквозь зубы. В первый раз миссис Хавлок почувствовала себя неуверенно. Она инстинктивно придвинулась ближе к мужу. "Секретари" майора подхватили свои синие сумки и шагнули вперед. Майор потянулся к ним и по очереди расстегнул молнии. Сжатые рты Хавлоков открылись. Сумки были доверху набиты толстыми пачками американских долларов. Гонзалес развел руками.

– Все купюры по сто долларов. Все настоящие. Полмиллиона. На ваши деньги это будет что-то около ста восьмидесяти тысяч фунтов стерлингов. Целое состояние. В мире очень много других мест, где можно прекрасно прожить, полковник. Кстати, я не исключаю, что мой друг добавит недостающие до круглого счета двадцать тысяч. Об этом вы узнаете через неделю. Все, что мне нужно, это пол-листка бумаги с вашей подписью. Об остальном позаботятся юристы. Итак, полковник, – он сиял победной улыбкой, – скажем "да" и ударим по рукам? Тогда сумки останутся здесь, мы уедем, а вы сможете спокойно приняться за свой обед.

На этот раз Хавлок смотрел на майора, не скрывая своих чувств – смеси страха и отвращения. Можно представить, что его жена будет рассказывать завтра: "Такой плюгавый скользкий тип и, представьте, с мешками, полными долларов! Мой Тимми был неподражаем. Выставил их вон и приказал забрать с собой свои грязные деньги".

Брезгливо поджав губы, полковник Хавлок сказал:

– Кажется, я выразился достаточно ясно, майор. Имение не продается ни за какие деньги. Я не разделяю общего преклонения перед американскими долларами. А теперь я вынужден просить вас оставить мой дом.

Полковник Хавлок положил погасшую трубку на стол с таким видом, будто собирался засучить рукава.

Впервые улыбка майора Гонзалеса потеряла добродушие. Его рот продолжал скалиться, но теперь злой гримасой. Прозрачные желтые глаза вдруг стали твердыми и наглыми. Он вкрадчиво проговорил:

– Полковник, это я выразился недостаточно ясно. Я, а не вы. Мой господин просил сообщить вам, что если вы не примете его великодушных условий, то нам приказано применить иные меры.

Миссис Хавлок внезапно почувствовала страх. Она взяла мужа за локоть и сильно сжала его. Полковник положил свою свободную руку поверх ее, успокаивая. Он бросил сквозь зубы:

– Пожалуйста, оставьте нас, майор. Уходите, иначе я позвоню в полицию.

Лицо майора Гонзалеса окаменело. Розовым кончиком языка он медленно облизал губы и резким голосом произнес:

– Итак, вы сказали, что поместье не будет продано при вашей жизни, полковник? Это ваше последнее слово? – Он отвел руку за спину и негромко щелкнул пальцами. Правые руки его спутников скользнули через разрезы пестрых рубах к поясу. Острые звериные глазки внимательно следили за пальцами майора.

Миссис Хавлок закрыла рот ладонью. Полковник пытался сказать "да", но его гортань пересохла. Он громко сглотнул. Он все еще не верил в происходящее. Этот шелудивый кубинский проходимец, должно быть, блефовал. Наконец Хавлок смог выговорить заплетающимся языком: