Детектив&Рождество

Или вообще сумасшедший. Потом, к испуганному восторгу посетителей, трусы с себя тоже стащил. Достоинство так себе, невеликое, вялое.

Колян и сам шикарное видео снял, и заметил, что еще человек пятнадцать с телефонами на изготовку бегали. Социальные сети оценят. Не успеет до психушки доехать - а уже будет знаменит. И пусть потом оправдывается, что подсыпали.

* * *

Когда на носу Рождество, в магазинчике у них дурдом. Народ перед застольем всегда обнаруживает: то укроп забыли купить, то майонез закончился. Кому срочно за выпивкой надо, а одинокие просто поболтать приходят. Настроение праздничное, но все равно Мария устала.

Хорошо хоть, хозяин разрешил закрыться не в одиннадцать, а пораньше. И с ужином не надо возиться - дома теперь бесплатная домработница, да еще какая - коренная москвичка, с музыкальным образованием!

Хоть Палыч грозился, что съедут, пока что переезд застопорился. Риелторы в праздничные дни не работали. Да и Влада уговаривала: смысл платить, если у нее собственная квартира?

Но у Персея принципы - в примаки идти не хотел. И уговаривал: закончить в Москве с разводом да податься к нему на родину, в станицу Брюховецкую. Фермера из Влады не выйдет, тут Палыч согласен, но музыкальная школа на родине имеется. Столичной училке будут рады.

А Марии их отпускать прямо жаль. Успела привыкнуть и к музыкантше смешной, и к ее нескладному Миклуше.

Владка, когда с ножом не бросается, очень даже нормальная тетка оказалась.

Ольга Володарская К гадалке не ходи

Антонина поднесла ко рту фужер с шампанским и приготовилась сделать глоток, но тут по квартире разнесся такой громкий крик, что она поставила бокал на столик и выбежала в прихожую, чтобы узнать, кто кричал и почему.

Как и следовало ожидать, голосила маменька. Из трех присутствующих в помещении женщин только она могла издавать столь пронзительные звуки. Две остальные были слишком интеллигентны, чтобы орать в гостях. К тому же у одной из них был ларингит, и она могла только шептать. Тогда как маменька орала. И орала так, что остальные женщины зажимали уши ладонями, а находящиеся в некотором отдалении мужчины страдальчески морщились.

- Мама, прекрати! - попыталась урезонить ее Антонина. Но та голосить не перестала, зато сменила репертуар: если до этого она просто кричала «а-а-а», то теперь стала выдавать вразумительные слова:

- Укра-ал! Украл, гад!

- Что? - полюбопытствовали гостьи хором.

- Кто? - спросили мужчины, и тоже в унисон.

- Бриллиант! - ответила маменька на первый вопрос, причем весьма пространно. - Фамильный бриллиант! Старинный. Чистейшей воды. Редкого цвета. Ценой в миллион долларов!

На самом деле она, как всегда, преувеличила. Бриллиант был изготовлен из алмаза, добытого на якутских приисках двадцать лет назад. В их же семье он появился и того позже: в конце девяностых. Купил его ныне покойный Тонин отец на «черном» рынке в подарок жене на золотую свадьбу. Стоил тот сравнительно недорого, поскольку был не очень чист: мало того что сам был мутноват, так еще и попал на прилавок после какой-то темной истории. Но Тониного папу не смутило ни первое обстоятельство, ни второе, и он приобрел бриллиант, затем вставил его в золотую оправу и преподнес перстень любимой женушке. Та, естественно, пришла от подарка в неописуемый восторг, но носить не стала. Спрятала! От греха подальше. Но при этом стоило в их доме появиться новому гостю, как матушка доставала сокровище и хвасталась им, с каждым годом прибавляя к его стоимости десятки тысяч долларов.

И вот теперь он достиг цены в миллион!

- Мама, что ты несешь? - одернула ее Тоня. - Ему красная цена - тысяч сто пятьдесят, и не долларов, а рублей!

- А по-твоему, сто пятьдесят тысяч уже не деньги! - возмутилась та. - Не знала, что библиотекари у нас сейчас столько зарабатывают, что им сам Абрамович позавидует.

- Я получаю восемь тысяч рублей, и ты это знаешь, - парировала Тоня. - Но справедливости ради должна сказать, что миллион - это совсем не та сумма…

Договорить ей не удалось - матушка прервала. Она всегда это делала, поскольку считала дочкины рассуждения слишком занудными, чтобы выслушивать их до конца.

- Бриллиант, может, миллиона и не стоит, но твоему голодранцу и тысяча рублей - деньги! - громыхнула она и из прихожей ткнула перстом в сидящего в кухне Емельяна. - И как не стыдно ему грабить честных людей в светлый праздник Рождества Христова!

- Мама! - возмущенно вскричала Тоня. - Не смей обвинять Емельяна!

- А кого еще, как не его?

- Нас тут, между прочим, восемь человек.

- Ха! Нас, может, и восемь, но голодранец только один, твой кавалер!

- Я бы предпочел, - подал голос Емельян, - чтоб вы назвали меня бессребреником.

- Бессребреник, - передразнила его матушка. - Да ты уж безмедянник тогда! В твоих карманах нет ни копья!

Матушка нисколько не преувеличила. Емельян действительно был нищим. Иначе говоря, бомжом. Познакомилась с ним Антонина две недели назад, когда возвращалась домой с работы…