Детектив с Лысой Горы

– Трыщ – не единственный в своем роде, встречники – это целая порода. Правда, мы о них почти ничего не знаем… Ни как и где они живут, ни как размножаются…Никто не видел больше одного встречника в одном месте. Никто не видел встречника-ребенка. Известно лишь одно: если их не трогать – останешься жив. В ближнем бою встречника одолеть невозможно. Только подстрелить, пока он не успел до тебя добежать.

Именно так меня и познакомил в свое время с встречником старина Марат. Он выстрелили из лука, раньше чем я рассмотрел в кого… Когда мы подъехали к телу, Марат спешился, чтобы вытащить стрелу…

Я успел рассмотреть это странное создание, и его вид окончательно рассеял все сомнения по поводу выстрела Марата…

– Ты говорил, что живыми их до Трыща никогда не видел, а сейчас сказал, что если их не трогать, то и они не трогают… – смышленый у меня ученик, попробуй ответить на такой вопрос, особенно когда встречник, который все понимает, нарезает круги вокруг твоей кровати…

– Если отряду попадается навстречу что-то, не похожее на человека, в него сразу стреляют. Кто именно попался, определяют уже потом – по трупу. Если стрелк`и меткие – погибает встречник. Если же стрелки плохие – погибает, как правило, отряд. Иногда встречник не убивает всех – и тогда выжившие убегают, ты меня понял? – Данила с подозрением посмотрел на меня, будто только сейчас заметил рога на голове, копыта на ногах и тонкий черный хвост, выпавший из штанины…

– И скольких уже поубивали отряды? – нет, дальше разговаривать на эту тему бесполезно. Только угрызений совести мне сегодня и не хватало…

«Встречники не убивают больше, чем могут съесть, поэтому людям удавалось сбежать!»

Вот как. А я-то думал, что встречники некоторых отпускают по доброте душевной. Сколько же они могут съесть?!

«Я бы больше десяти не смог, потом неделя спячки, пока снова смогу двигаться.» Лучше бы Трыщ не отвечал – о некоторых вещах полезнее не знать, особенно тем, у кого развитое воображение.

– Данила, забыл сказать – люди встречников не едят, а вот встречники могут слопать по десятку человек в один присест. Данила с сомнением посмотрел на Трыща, но затем, по-видимому, вспомнил, как нам довелось однажды в Москве с ним отобедать…

– Значит, дать мяса и никого не пускать?

– Ни единой живой души! – Интересно, сколько минут пройдет, прежде чем «никого не пускать» превратится в очередное «здравствуйте» кого-нибудь, кого я совершенно не рад видеть?

Неизбежность такого развития событий была настолько очевидна, что я решился на крайнюю меру. Я решился выйти из дома – впервые за последнюю неделю. Делать это нужно быстро и решительно, чтобы не зацепиться за лень, за мнимую усталость, за одну из тысячи причин, которые только того и ждут, чтобы не дать вам выйти за пределы квартиры. Нет ловушки совершеннее вашего дома. Причем все до единой приманки вы принесли в эту западню сами.

Разбег, прыжок, где-то справа остался Ганс, в последний момент успевший вжаться в стенку, еще дальше, так и не долетев до моих ушей, растаяли крики Алисы, ручка, натяжение пружины, шаг – и я на улице – захлопнувшаяся дверь, как точка, как восклицательный знак!

Я всегда предпочитаю, выходя из дому, идти вверх. И совершенно не потому, что меня тянет поближе к солнцу. Просто тем самым я гарантирую, что возвращаться я смогу под уклон, а значит, не особо напрягаясь, что в конце прогулки может быть очень полезно. Так я забочусь о своем ближайшем будущем. Проблема в том, что от меня до самой высокой точки Киева два с половиной квартала, поэтому, если я иду вверх, то захожу всегда в одно и то же место – в казармы гвардии. Хотя, если посчитать, сколько ночей я провел в них, то еще вопрос, где мой настоящий дом.

Молоденький дежурный предусмотрительно отдал мне честь. Дабы уменьшить вероятность кровопролития, не так давно господин Яковлев решил, что отставники имеют право на прохождение на территорию части… Хотел бы я посмотреть, как этот пацанчик попробует меня сюда не пустить…

Дважды войти в одну и ту же реку невозможно, но есть особая прелесть бывать в местах, которые уже не имеют над вами власти.

Пусть не вводит вас в заблуждение слово «казарма». Классическая казарма была лишь частью этого старого здания. Койки в два яруса, оружейная горка и идеальная чистота – всё это было лишь для нескольких десятков молодых бойцов, отбывающих срочную службу. Это бывает или от безденежья родителей, которые не смогли оплатить Короне освобождение от призыва, или оттого, что здесь единственное место, где парень может гарантировано получить кров и еду. Большая часть здания отдана нескольким профессиональным отделениям, среди которых значится и Костяное. Фактически это общежитие. В принципе, тот же Алехин, будучи лейтенантом, вполне мог бы перебраться в город, если бы служил в любой другой части. Но гвардия должна были быть всегда под рукой у начальства, причем – весь личный состав…

Алехин делил блок, конечно же, с Сявой. Я вообще их воспринимаю как две ипостаси одного человека, не знаю как насчет «жить счастливо», но умрут они в один день.