Детектив США. Книга 4

— Две ночи назад.

— Как я понимаю, вы в натянутых отношениях с мистером Фоули? Во всяком случае, вы не пойдете к нему домой и не попросите успокоить бедное животное?

— Нет, я этого не сделаю.

— А как насчет телефонного звонка?

— Нет.

— А если я напишу ему письмо?

Вы не знаете Фоули. Он порвет письмо и заставив собаку выть еще громче. Он лишь посмеёмся, радуясь, что сумел — мне насолить. Он покажет письмо жене и… — Картрайт замолчал на полуслове.

— Продолжайте, — Доркас улыбнулся. — Что еще он может сделать?

— Ничего, — пробурчал Картрайт.

— Мне кажется, — заметил Мейсон, — нас вполне устроит, если вы, мистер Доркас, напишете письмо и укажете в нем, что вам придется выписать ордер на арест, если собака не прекратит выть.

— Разумеется, я упомяну об этом, — кивнул помощник окружного прокурора.

— Однако по почте письмо не дойдет до завтрашнего дня, даже если вы отправите его сразу после нашего ухода. И я предлагаю послать его с судебным исполнителем. Пусть он вручит письмо лично Фоули или в его отсутствие кому-то из домочадцев. Тогда мистер Фоули поймет, что закон поддерживает жалобу мистера Картрайта.

Картрайт задумался, а потом кивнул.

— Хорошо, я согласен. Я хочу, чтобы Фоули немедленно послали письмо.

— Как только его напечатают, — заверил его Мейсон.

— Ладно, ладно, я оставляю это на вас. Я поеду домой. Вы представляете мои интересы, мистер Мейсон. Проследите, чтобы письмо было отправлено. Вы это сделаете?

— Конечно. Поезжайте домой и не волнуйтесь. Картрайт встал.

— Благодарю вас, господа. Очень был рад с вами познакомиться. Прошу извинить меня за некоторую нервозность. В последнее время я почти не спал, — и он вышел из кабинета.

— Ну? — Доркас повернулся к доктору Куперу.

— Я не хотел бы ставить диагноз на основании столь ограниченной информации, — начал тот, — но, как мне кажется, мы имеем дело со случаем маниакально-депрессивного психоза.

— Звучит достаточно серьезно;. — улыбнулся Мейсон, — но не равнозначно ли это нервному расстройству?

— Нет такого понятия, как нервное расстройство, — возразил доктор Купер. — Это общераспространенное выражение, употребляемое при эндогенных и органических формах психозов.

— Хорошо, — не сдавался Мейсон, — давайте подойдем с другой стороны. Человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом, не является сумасшедшим, не так ли?

— Он не совсем нормалей. — Но и не сумасшедший?

— Вопрос в том, что вы подразумеваете под этим словом. Юридически, нет, если вас интересует, будет ли он нести ответственность за совершенное преступление.

— Нет, я говорю о другом. Это душевное заболевание, не так ли?

— Совершенно верно.

— И излечимое?

— Да.

— Очень хорошо. А теперь давайте избавимся от воющей собаки.

— Кстати, — заметил Доркас, — кроме ничем не подтвержденного заявления Картрайта у нас нет доказательств того, что собака действительно выла.

— Ерунда. Вы же не выписываете ордер на арест. Пошлите Фоули уведомление о том, что его обвиняют в нарушении такого-то постановления и объясните ему, о чем идет речь. Если собака воет, он ее успокоит, если нет — позвонит по телефону и скажет об этом, — Мейсон повернулся к доктору Куперу. — Идея воющей собаки не может оказаться галлюцинацией?

— При маниакально-депрессивном психозе у больных бывают галлюцинации, но при этом заболевании более характерны резкие смены настроения.

Мейсон взглянул на часы.

— Давайте пригласим стенографистку, продиктуем уведомление и отправим его по назначению.

Доркас многозначительно взглянул на доктора Купера. Тот согласно кивнул, и помощник прокурора нажал на кнопку.

— Хорошо. Я продиктую уведомление и подпишу его.

Глава 3

Когда Перри Мейсон появился в приемной, его секретарша Делла Стрит заканчивала разбор почты.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Что новенького, Делла?

— Письмо от мужчины, который вчера приходил сюда.

— Какого мужчины?

— Он жаловался на собачий вой.

— А, — улыбнулся, Мейсон. — Картрайт. Интересно, спал ли он этой ночью?

— Письмо доставлено специальным посыльным. Должно быть, его отправили около полуночи.

— Что-нибудь еще насчет собаки?

— Он прислал завещание и, — Делла оглядела приемную, будто опасаясь, что кто-то услышит ее слова, — десять тысячедолларовых банкнот.

— Десять тысяч наличными? — удивленно переспросил Мейсон.

— Да.

— Посланные по почте?

— Да.

— Ценным письмом?

— Нет, но со специальным посыльным.

— Черт побери!

Делла Стрит, встав из-за стола, подошла к сейфу, достала пухлый конверт и передала его Мейсону.

— Вы говорите, он прислал завещание?

— Да.

— А письмо?

— Скорее, короткую записку.

Мейсон вытащил банкноты, внимательно осмотрел их и сунул в карман.

Затем он прочел вслух записку Картрайта.

«Уважаемый мистер Мейсон!

Я видел вас во время последнего процесса и убедился, что вы — честный человек и настоящий боец. Я прошу вас заняться этим делом. В конверт я кладу десять тысяч долларов и завещание. Десять тысяч долларов — задаток. Я хочу, чтобы вы представляли лицо, указанное в завещании, в пользу которого оставлена моя собственность, и защищали его интересы. Теперь я знаю, почему выла собака.