Детектив США. Книга 6

— Мой дорогой Марк, ты, конечно, слишком глуп, чтобы понять, что Диггер Салливан — мечта любой девушки. Я надеюсь, что мне удастся убедить тебя познакомить меня с ним. Иначе придется подстеречь его в баре «Трапеция». Как ты думаешь, я красивее, чем она?

— Она?

— Жульет Жирар. — Шелда обворожительно улыбнулась. — Я могла бы рассказать тебе всю историю, Марк, и тебе не пришлось бы рыться в газетных вырезках. Кто-то из нас должен приглядывать за вновь прибывшими.

Кстати сказать, ее обязанности и состояли в том, чтобы ежедневно просматривать регистрационную книгу и сообщать мне, не требует ли кто из новых гостей нашего особого внимания. Она ничего не сказала мне о Жирарах, хотя те жили в отеле уже несколько дней.

— Я не видел мадам Жирар, но поставил бы на тебя.

— Благодарю вас, сэр.

— Что Жирары делают в Нью-Йорке?

— ООН, — ответила Шелда. — Шарль Жирар-специальный прокурор, представляющий интересы французского правительства. США отказываются выдать Франции бежавших оттуда членов ОАС, обвиняемых в подготовке покушения на генерала де Голля. Перед Жираром поставлена задача найти брешь в международном праве, не допускающем выдачи лица, нарушившего закон по политическим мотивам.

— Почему ты работаешь в отеле, а не в государственном департаменте? — полюбопытствовал я.

— Потому что ты симпатичнее госсекретаря, это во-первых, — с улыбкой ответила она, — а во-вторых, я надеюсь, что в следующую выборную кампанию Пьер Шамбрэн будет баллотироваться в президенты нашей страны. Между прочим, Мюррей Кардью обгрыз уже не один ноготь, дожидаясь тебя.

Я неохотно направился вниз, в бар «Спартанец»; где ждал меня Мюррей Кардью. Отделанный дубовыми панелями бар предназначался только для мужчин. Посещали его главным образом пожилые люди. Он напоминал клуб — с сигарным киоском, где продавались также особые сорта трубочного табака, газетной стойкой и угловыми столиками, где седовласые джентльмены часами играли в триктрак.

Мистер Мюррей Кардью ежедневно приходил туда перед ленчем и уходил под вечер, чтобы переодеться к обеду. Когда я поступил на работу в «Бомонт», Шамбрэн побеседовал со мной о Мюррее Кардью.

— Вы думаете, у нас полные досье на наших гостей? — начал он. — На фоне Мюррея Кардью мы просто дилетанты. Он сможет сказать вам, откуда взялись деньги у каждого из них, нарисовать родословное древо любого, он в курсе всех сплетен, не говоря уже о достоверной информации. Кардью стал бы величайшим шантажистом, если б захотел обратить в деньги известные ему сведения. Но он джентльмен старой школы.

— И он слишком богат, чтобы нуждаться в деньгах, — смело добавил я, предположив, что беднякам в «Бомонте» делать нечего.

Шамбрэн улыбнулся и выудил из картотеки досье Мюррея Кардью. Мистер Кардью, занимавший одноместный номер на семнадцатом этаже, не платил по счетам уже семь или восемь лет. Питался он в отеле, иногда приглашал гостей к обеду.

Их имена также имелись в досье.

— Разумеется, ему нужно немного денег на одежду, чаевые, посещения оперы или музеев. Он получает их от меня, как безвозвратную ссуду.

— Почему? Он ваш давний друг?

— Очень давний, — кивнул Шамбрэн. — Но стал бы я убирать скульптуру Эпштейна из колонного зала, если б мне сказали, что освободившееся место можно использовать с большой выгодой для отеля? Мюррей Кардью неотделим от отеля, его традиций. И день, когда он не появится в баре «Спартанец» (а такой день, конечно, придет — ему уже около восьмидесяти), ознаменует конец эры.