Детектив в маске

Марина Лосева, дочка блистательной Элины Абрамовны Фунтовой, похожа на матушку только внешне. Характер у нее совершенно другой, Марина поразительно пессимистична, вечно всем недовольна и никогда не упускает повод поплакаться в опрометчиво подставленную ей жилетку. Я поняла, что совершила роковую ошибку, и попыталась быстренько закруглить разговор, перейдя непосредственно к теме:

– Мариш, это ты мое сообщение в соседском чате удалила?

– Делать мне нечего, только ваши сообщения удалять. Я его даже не видела, что там стряслось, опять канализация? Надо управляющую компанию менять, невозможно с ними работать, – заворчала соседка.

– Спокойствие, все нормально с канализацией, вообще все в порядке, мы тут просто шутим, веселимся, а мое сообщение почему-то исчезло…

– А давай и ты сейчас исчезнешь? – весело предложил мне пьяный бас – Семен Петрович опять присвоил трубку жены. – Смотри, какой день хороший, охота тебе его портить разговором с Маринкой? Она же бу-бу-бу, бу-бу-бу… Кто не подготовленный, послушает немного – и пойдет петельку вить, мыльцем мазать. Оно тебе надо?

– Мудрый вы человек, Семен Петрович, и самоотверженный, – вздохнула я.

– Ты наших-то видишь там, как они? – понизил голос сосед.

– Кого вижу, кого слышу, – ответила я. Мы с Лосевыми соседи, хотя их квартира в другом подъезде: одна стена у нас общая. – Элина Абрамовна песни поет, Настя иногда в магазин выходит, мы там с ней как-то встретились. Все нормально у них, не волнуйтесь.

– Скажи, пусть не беспокоятся, отдыхают, дышат полной грудью, я Маринку удержу.

– Ну? – требовательно вякнула Ирка, едва дождавшись, пока я закончу разговор.

– Никто ничего не удалял, я была права, это просто глюк какой-то. Хочешь, вот тебе мой телефон, напиши заново свой стишок.

– Нет уж, не хочу, настроение пропало, – вздернула нос подружка.

Я не стала ее уговаривать, настроение пропало вовремя – праздник пора было заканчивать. «Окошко», любезно распахнутое губернатором для переездов по городу, уже закрывалось.

К шестнадцати часам мы уже были у себя. Меня и сына Колян высадил из машины на подъезде к двору, и мы поодиночке незаметно просочились в дом. Бабка Плужникова была на посту, но нас, протекших по-над стеночкой, не заметила. Колян, припарковавшись, открыл зонт и дошел до подъезда под его прикрытием. С третьего этажа бабка его под зонтом не разглядела, поэтому на личности перейти не смогла, лишь проорала свое обычное: «Шляются тут всякие!» – но это она кричит всем подряд, даже бесхозным котам и собакам. В последнее время этот бабкин крик жильцы нашего дома воспринимают как сигнал о появлении курьера из службы доставки.

– Жаль, что у папы в машине всего один зонт, а не три, – задумчиво молвил сын, когда мы уже поднялись в квартиру. – Представьте: медленно-медленно въезжает во двор большая черная машина. Одновременно открываются дверцы. Из них синхронно выстреливают три больших черных зонта. Выстраиваются «свиньей» и плывут прямиком к третьему подъезду, а там бабка Плужникова… Вот у нее шок будет!

– Особенно если зонты пойдут напрямик через двор, прямо по клумбе, и трава за ними будет покрываться изморозью или жухнуть и дымиться, – добавила я.

– Средство для прочистки труб! – тут же предложил сынок. – Сделать в крышке дырочку, перевернуть, держать в руке и на ходу лить на газон тонкой струйкой!

– Траву жалко, она на самом деле пожухнет, – возразила я. – Надо что-то другое…

– Простенькие дымовые шашки, – подсказал Колян, протискиваясь мимо нас в прихожую с зонтом-тростью наперевес. – Могу быстро сделать, если нужно, мне понадобится одна пластмассовая линейка и…

– Спасибо, не надо! – опомнилась я. – Сегодня мы бабку Плужникову уже победили, для одного дня достаточно.

Мне никто не возразил, однако позже выяснилось, что не все согласились со сказанным. Часика через три – уже стемнело – наш тихий двор огласил визгливый крик.

– Черт! Черт с рогами! – орала бабка Плужникова и, судя по дробному стуку, неприцельно пуляла в нечистого подручным мелким мусором.

Я дернула створку окна и перегнулась за подоконник. Рядом, едва не вытолкнув меня наружу, с усилием втиснулся Колян.

– Смотри, смотри! – восхищенно забормотал он. – Реально черт!

– С рогами, – пробормотала я и на всякий случай крепко протерла глаза. Текила у Максимовых была крепкая, с такой и до чертиков допиться раз плюнуть. – И с глазами!

Глаза у черта были роскошные, всем бы такие! Большущие, сияющие и необычного разреза: миндалевидные, с приподнятыми внешними уголками. Светились они неярко, видимо, вполнакала, но очень красиво – зеленовато-желтым с переливами. Поскольку сам черт с головы до ног был угольно-черный, фософоресцирующие глаза на темном фоне смотрелись очень эффектно. Бабка Плужникова до крайности впечатлилась и безостановочно голосила:

– Изыди! Сгинь! Чур, меня! Проваливай в ад!

А ведь была когда-то коммунисткой и атеисткой. Фу, перевертыш.