Детектив в путешествии

Я не могла признаться, чья я жена – это обострило бы все, да и Костя будет страшно недоволен. Он вообще был против того, чтобы я продолжала танцевать, и я чувствовала, что карьера танцовщицы вот-вот оборвется. Но не признаваться же в этом первому встречному.

– Зачем вам мнение моего мужа? – довольно резко сказала я и сделала глоток коньяка, которым внезапно и подавилась. Закашлявшись, я выскочила из-за стола и опрометью понеслась в туалет. Отдышавшись, я посмотрела в зеркало, поправила прическу, вытерла выступившие от кашля в уголках глаз слезы и вышла в холл, едва не столкнувшись с высоким темноволосым мужчиной, одетым во все черное. Он буркнул что-то по-армянски – кажется, извинения, и повернул в мужской туалет, а я снова почувствовала какую-то тревогу.

Марк Наумович ждал меня за столиком, участливо поинтересовался, все ли в порядке, и я кивнула:

– Да, извините меня. Нельзя злиться, когда пьешь коньяк.

– К сожалению, мне пора, завтра рано вставать, – извинился он, вставая, – рад был познакомиться с вами, Мэри.

– Взаимно.

Он пошел к выходу, я тоже допила коньяк, расплатилась и направилась в номер, однако, проходя через небольшой зимний сад, вдруг услышала голос Марка Наумовича:

– Я тебе точно говорю, что он будет. Только что я сидел в баре с его женой.

Я замерла и стала лихорадочно соображать, куда бы здесь спрятаться и послушать, что будет дальше. Марк Наумович сидел на диване под большими пальмами, и подойти ближе у меня не было возможности. Пришлось встать за стойку с аквариумом и молиться, чтобы старик не обернулся и не увидел мой размытый силуэт в аквариумном стекле.

– Шота, послушай меня, – продолжал он. – Костя Кавалерьянц не упустит возможности сорвать куш, он, как я слышал, лыжи навострил из страны, ему бабки нужны. На этом мы его и словим. Нет, Шотик, это точно его жена, я видел их фотографии с Костей. Танцовщица, зовут Мэри, рыжая, худая, высокая. Курит, пьет коньяк. Нет, я понимаю, что сейчас многие пьют коньяк и курят, но ты когда в последний раз видел телку, заказывающую в баре армянский коньяк тридцатилетней выдержки? Чтобы это знать, надо в этом разбираться. Или общаться с тем, кто разбирается. Так что, Шотик, Костя приехал, и шанс наказать его у нас есть. Если что – его девочка нам только в помощь будет. Говорят, Костя ее любит до пелены в глазах.

О, черт… Вот это мы влипли – и я, и Костя… офигенный круиз, даже с подарками. И добрый волшебник – вон сидит, под пальмой, и вместо волшебной палочки мобильником размахивает. Почти бегом я направилась в номер, по странной иронии вновь налетев на мужчину в черном и больно ударившись плечом о его локоть.

– Простите, – пробормотала я, не останавливаясь, только обернулась на секунду, и мне показалось, что я знаю его. Определенно, я уже видела это лицо раньше, но где? Нет, сейчас не до загадок.

Влетев в номер, я растолкала уже уснувшего Костю:

– Да проснись же ты!

– Что? В чем дело? – сонно и зло пробормотал он, садясь в постели.

– Имя Шота тебе говорит о чем-нибудь? – потребовала я, не отрывая взгляда от его лица. – Говори, Костя, иначе все может стать очень плохо.

– Хорошо. Шота – человек, с которым у меня назначена большая игра в ночь с тридцатого на первое. Все? С чего интерес?

– Нас пасут, Костя. Помнишь того дедка с женой? А-а, черт, ты же спал! – с досадой вспомнила я, но муж меня удивил:

– Отлично помню, я его видел, когда в самолет заходили.

– Да ты ж пьян был в стельку! Мы тебя чуть не волоком тащили!

– Это ты так думаешь. Ну, и что старикан?

– А то, что старикан этот едет туда же, куда и мы, и я сейчас слышала его разговор с этим Шотой. Хочу обрадовать – они настроены за что-то тебя наказать. И в случае, если ты выиграешь у Шоты, они готовы поставить на кон меня, дорогой. Как ты понимаешь, меня это не устраивает.

Я запрыгнула на подоконник, открыла окно и закурила, стараясь унять нервную дрожь. Костя ошарашенно молчал, и я видела, как он борется с собой, чтобы не дать понять мне, насколько ему страшно.

– Не дергайся раньше времени, Мария. Но одна никуда не выходи. Только с Ариком. Как знал – надо было Гошу брать, да поздно уже… – проговорил он наконец, и я заорала громким шепотом:

– Арик?! Да твой Арик, если хочешь знать, себя защитить не сможет, а обо мне нет и речи! Он же тряпка!

– Аккуратнее! – предостерег Костя. – Артур мой брат.

– И что?! Он от этого стал великим телохранителем?! Отправь меня домой, слышишь? Завтра же, первым же рейсом!

– Нет, – удар ладонью по тумбочке прозвучал как выстрел, и я мгновенно умолкла, оборвав начинавшуюся истерику. – Ты останешься со мной. Тем более что мы тут ненадолго. Я не проиграю, это невозможно, и все будет в порядке. Я все сказал.

Меня не удивило, что Костя не сомневается в своем выигрыше – за столько лет у него имелся приличный арсенал как шулерских трюков, так и специальных приспособлений, при помощи которых он и «раскатывал» потенциальных жертв. Я мгновенно забыла о своем намерении попробовать самой поиграть – куда там, мне бы теперь живой-здоровой выскочить, уже не до денег, черт с ними. Голову бы унести…