Детектив

— Признаться, смутила немного… И тронула… — Потом Эйнсли добавил: — Скажу тебе в ответ: для меня большая честь работать бок о бок с тобой.

Эйнсли решил, что пока не время сообщать ей о решении уйти из отдела и, может быть, из полиции вообще. Пусть это пока останется между ним и Карен.

Подготовка к пресс-конференции проходила в сумасшедшей спешке, но заключалась, главным образом, в затяжных телефонных переговорах между управлением полиции и офисом прокурора штата. Совместно ими было решено, что все наиболее важные факты относительно Синтии Эрнст должны стать достоянием гласности: три пункта обвинения, поддержанные большим советом; дневники Эленор; сексуальные домогательства отца, которым подверглась Синтия в детстве; ее беременность. Нужно было признать также, что сокрытые Синтией полтора года назад улики по делу о другом двойном убийстве нетронутыми пролежали на складе вещественных доказательств полицейского управления.

Заместитель начальника полиции Серрано после консультаций с Фэрреллом Кетлиджем и Эвелио Хименесом — офицером, отвечавшим за связи с общественностью, — так резюмировал решение:

— Все это — чудовищная куча дерьма, из которой никому не удастся выбраться и благоухать при этом розами. Но будет еще хуже, если мы что-то утаим, а какой-нибудь проныра-репортер докопается.

Временно не подлежали огласке лишь некоторые детали и улики, которые должны были пойти в ход в суде против Патрика Дженсена и Виргилио. Об аресте Дженсена и выдвинутых против него обвинениях было уже широко известно.

Что до Виргилио, то его поимка и суд над ним представлялись чем-то из области фантастики. Разумеется, и полиция Майами, и отдел расследования убийств округа Дейд сразу же объявили его в розыск, но он успел скрыться у себя на родине. О его выдаче в руки американского правосудия не приходилось даже мечтать из-за крайне напряженных отношений между Колумбией и США.

Во время пресс-конференции и еще целый день после нее Малколм Эйнсли не сходил с экранов телевизоров по всей стране. Именно кадры его выступления, а не речи полицейского начальства национальные телесети показывали бесконечное число раз с добавлением все новых подробностей и комментариев. Была подготовлена специальная передача о Синтии Эрнст, центральной действующей фигурой которой был детектив Эйнсли. Эй-Би-Си в передаче «Ночные новости» оперативно поведала о зловещих символах в серийных убийствах и их трактовке, «звездой» и тут был Эйнсли.

Газеты тоже не отставали, сделав особый акцент на его прошлом, какой-то репортер раздобыл материалы о его докторской диссертации и о его высокой репутации ученого, упомянув о его соавторстве в книге «Эволюция религий человечества». О нем писали журналы «Тайм» и «Ньюсуик», а «Пэрейд» вышел со статьей об Эйнсли, поместив на обложку его фотографию и заголовок: «БЫВШИЙ СВЯЩЕННИК СТАЛ СУПЕР-СЫЩИКОМ».

На коммутатор полицейского управления Майами поступило множество звонков от продюсеров кино- и телефильмов с деловыми предложениями, полностью опровергавшими слова Серрано, что никто не выйдет из этой истории, благоухая розами. Было очевидно, что как раз Малколму Эйнсли это вполне удалось.

— Скорей бы эта свистопляска кончилась! — пожаловался он Лео Ньюболду.

— Как я слышал, наше начальство разделяет твои чувства, — отозвался тот.

Но как бы то ни было, все были довольны тем обстоятельством, что публичного разбирательства дела Синтии Эрнст в суде удалось избежать.

Еще несколько дней спустя Эйнсли уведомил своего лейтенанта, что уходит из отдела убийств. Ньюболд отнесся к этому с пониманием. Слишком многие детективы прошли этой же дорожкой, слишком сильно было эмоциональное перенапряжение от работы в отделе, чтобы его начальник пытался удерживать кого-то из своих подчиненных, пусть даже наиболее ценных. В ожидании решения дальнейшей судьбы Эйнсли лейтенант перевел его с оперативной работы на «холодную» — с помощью новых технологий он должен был теперь заново рассматривать старые нераскрытые дела. Эта сфера деятельности полиции приносила неплохие результаты, не причиняя излишних стрессов тем, кто был в нее вовлечен.

Еще через три недели Ньюболд мимоходом задержался у рабочего стола Эйнсли и сказал:

— Тебя хочет видеть Фигерас.

— Добрый день, сержант Эйнсли! — приветствовала его Теодора Эрнандес, секретарь Фигераса. — Прежде чем вы зайдете в кабинет, могу я вас кое о чем попросить?

— Конечно.

— Мои ребятишки видели вас по телевизору и читали про вас в газетах. Когда я сказала, что знакома с вами, они просто запрыгали от радости и попросили, чтобы я взяла у вас автографы. — Она протянула ему ручку и две чистых карточки. — Не откажите в любезности.

— Но я ведь не какая-нибудь знаменитость! — смущенно попытался протестовать Эйнсли.

— Не скромничайте. Напишите, пожалуйста, на одной «На память Петре», на другой «На память Хусто».

Эйнсли взял ручку и карточки, написал на них два имени и расписался.

— То-то дома будут счастливы! — сказала она и провела его к двери в кабинет начальника следственных отделов, которая, как заметил Эйнсли, не была плотно закрыта.