Детективное агентство «Чёрный лебедь»

– В общем, он уже десять лет живёт затворнической жизнью, а мы с Зинаидой Абрамовной помогаем, – продолжил Тимур. – Она – по дому, а я с публикацией стихотворений, работой с издательствами, счетами и так далее.

– Всё было хорошо, пока неделю назад Вячеслав не стал каким-то странным, – подхватила Зинаида. – Я его с детства знаю, он всегда был хорошим мальчиком, но вот что-то пошло не так… – она развела руками.

– Могу я узнать, как проявляется его недуг? – поинтересовался Матвей.

– В целом, он обычный человек со своими увлечениями. Но иногда он видит и слышит то, чего нет, – пояснил Тимур.

Матвей достал блокнот и карандаш и стал делать пометки, а сам в этот момент начал невольно думать о себе и тех моментах, когда Мила приходила к нему во сне. Или это был не сон, а что-то близкое к реальности? Но он ведь всегда осознавал, что та Мила была лишь плодом воображения. Или не всегда? От таких мыслей разболелась голова, и Матвей постарался не думать о худшем.

– Так что произошло неделю назад? – уточнил Матвей.

– Он сказал, что его муза пропала, и он больше не может писать, – объяснила Зинаида.

– По-вашему, что бы это могло значить? – спросил Матвей.

Никита всё это время слушал с умным видом и кивал каждый раз, когда Матвей что-то спрашивал. Разговор с клиентами – не его конек и он давно это понял и просто отдал "бразды правления" напарнику. Пусть Матвей разговаривает, а слушать тоже надо уметь.

– Во время учебы в ВУЗе Вячеслав был влюблён, но безответно. Он писал и посвящал стихи своей даме сердца, но потом она уехала, так и не узнав, что кто-то был в неё влюблен. Тогда-то у него и начали проявляться первые симптомы. Он говорил, что слышит голос "своей прекрасной музы" и иногда "видит её, словно наяву". Он придумал себе музу и влюбился в нереальный образ, построенный из осколков разбитого сердца, – сказала Зинаида и снова горько вздохнула. Видно было, что ей не всё равно на судьбу её, так сказать, подопечного.

– Правильно ли я понимаю, что Вячеслав не принимает лекарства?

Зинаида покачала головой, а Тимур сказал:

– Нет. Но всё было хорошо! Он чувствовал себя нормально. А когда начал принимать таблетки, его муза ушла.

– И мы не знаем, что случилось сейчас, и куда он мог пропасть, – добавила Зинаида.

– А ушёл он сегодня рано утром. По крайней мере, когда я проснулся в шесть, Вячеслава Анатольевича уже не было, – сказал Тимур.

– Как он вышел незамеченным? – поинтересовался Матвей.

– Я нашел лестницу в кустах возле его балкона. Туда можно пройти через спальню, которая на втором этаже. Моя спальня тоже там, но я крепко сплю, и ничего не слышал, – ответил Тимур.

– Спасибо. Хотите что-то ещё добавить к своему рассказу, что нам стоило бы знать? – поинтересовался Матвей.

– Нет. Мы рассказали вам всё, что нужно. Можете осмотреть дом, все комнаты открыты, – Зинаида поднялась с места. – Мы с Тимуром будем на кухне, если вам что-то понадобится.

Сыщики отправились на второй этаж и сразу пошли в спальню поэта. Матвей вышел на открытый балкон, посмотрел вниз, нашел глазами лестницу и сказал:

– Смотри, довольно легко уйти незамеченным. Перила позволяют.

Никита кивнул:

– Теперь осталось выяснить, куда он мог пойти…

В спальне, кроме кровати, тумбочки и шкафа для одежды не было больше ничего, хотя сама комната была просторной. Кабинет поэта со спальней соединялся аркой, чтобы работать можно было, так сказать, не отходя от кассы. Кабинет был уже намного интереснее спальни. По квадратуре он был ещё больше и вмещал в себя кучу всего: два мягких кожаных кресла, в одном из которых успел посидеть Никита, два книжных шкафа (помимо тех, что стояли в гостиной), отдельно стоящий старинный стол с печатной машиной, который был скорее предметом декора, нежели рабочей поверхностью поэта. По правую и левую сторону от декоративного стола располагались две витрины с подсветкой, они хранили в себе коллекцию разнообразных камней.

– Как интересно! – заметил Никита, разглядывая камни. – Они ещё и подписаны все!

В середине кабинета стоял уже рабочий стол Вячеслава. В выдвижной полке прятался ноутбук, а в боковых ящиках – куча тетрадей, ручек и простых карандашей. На рабочей поверхности царил минимализм: фотография в рамке, которую кто-то положил "лицом вниз", тетрадь, толстый блокнот в обложке из эко кожи, заточенный карандаш и настольная лампа на случай, если вдруг посреди ночи придёт вдохновение.

Матвей поднял рамку и стал рассматривать. На фото была изображена приятного вида женщина. Рыжие волосы были небрежно убраны в некое подобие хвостика, а печальные серые глаза смотрели куда-то вдаль. Зависнув над фотографией на пару минут, сыщик пытался понять, что же с ней не так. Что-то смущало его в образе безымянной незнакомки. Он вытащил фото из рамки и подумал: "Странно: ни даты, ни подписи". Убрав фотографию обратно в рамку, Матвей показал её Никите:

– Смотри. Тебе не кажется, что с ней что-то не так?

Никита, отвлекшись от изучения книг на полках, подошёл и стал рассматривать девушку на фотографии.

– Да, вроде бы всё нормально. А что не так? – он почесал затылок.