Детективы

Но тут он услышал, что открывается дверь его кабинета…. Виктор Борисович почувствовал чей-то тяжелый взгляд на спине. Он резко обернулся и… увидел Холдина, стоящего в проеме двери широко и нагло улыбающегося, его оскал открывал гнилые от трупного яда зубы. Из его головы, из входного пулевого отверстия сочилась алая кровь…. Виктор Борисович снова обернулся к окну…. В проеме улыбалась та же физиономия убитого журналиста…. Подобного разворота событий Крестин не ожидал, его психика не выдержала, он рухнул на пол, проваливаясь в невесомость….

… перед глазами, как на экране кинотеатра проплывала сцена убийства журналиста киллером. …Вот Холдин выходит из дверей редакции и направляется к автомобилю, припаркованному недалеко от входа. В этот момент открывается окно стоящего рядом черного «Шевроле», в котором появляется рука с пистолетом. Точный прицельный выстрел в голову и Холдин падает на асфальт. «Шевроле» быстро срывается с места, визг пробуксовывающихся и дымящихся шин…. Холдин лежит на земле, из его простреленной головы течет кровь…

К телу журналиста подбегают посторонние люди, что-то кричат и пытаются оказать ему первую помощь, но вскоре понимают, что она уже не требуется, окружают труп журналиста плотным кольцом…. Эпизод убийства быстро меняется сценой его похорон. Перед глазами Виктора Борисовича появляется кладбище, гроб с телом Холдина, он устлан живыми цветами и венками….

Гроб дорогой, вычурный, изготовлен из красного дерева, в таких хоронят очень богатых людей. У гроба выступают коллеги журналиста, какие-то депутаты Государственной Думы, наверное, члены фракции КПРФ, они гневно клеймят позором нынешнюю власть, допускающую политические убийства в стране. И сквозь голоса выступающих на траурном митинге… прорываются рыдания супруги Холдина и его двух несовершеннолетних детей. Женщина, убитая горем, плохо воспринимает реальность, здесь, у последнего пристанища ее мужа. Она выкрикивает проклятия организаторам и исполнителям убийства, желает им такой же участи и молит Бога за упокой души убитого мужа.

Дети журналиста, мальчик лет десяти – одиннадцати и девочка семи – восьми лет, горько плачут, обнявшись. У них теперь нет папы, его убили злые и жадные дяди, только за то, что он пытался рассказать людям правду…, потому что, никто не мог доносить ее до простых людей, кроме их отца. А они-то, его дети, в чем провинились перед этими злыми дядьками, убившими их отца? Их за что наказывать пожизненным сиротством, ведь они еще не успели сделать ни одного плохого поступка, не сказали какого-либо крамольного слова?

Гроб с телом журналиста поднимают работники ритуального бюро, в этот момент духовой оркестр грянул звуками траурного марша, от которого кожа покрывается мурашками, а в душе появляется животный страх перед смертью. Когда гроб опускали в могилу, жена Холдина, рыдая и причитая «Валентин не уходи от меня… Валентин … как же я без тебя?», неожиданно спрыгнула в могилу, а следом за ней дети. По их щекам, перемазанным свежей сырой землей, ручьями текли невыплаканные за три дня слезы…. Вдруг сквозь плач и причитания, печальные звуки траурного марша, Виктор Борисович слышит чей-то мужской голос: «…Крестин, ты убийца…. Крестин, ты убийца!». Этот голос звучит как фон, приглушенно и неестественно….

…Виктор Борисович медленно приходил в себя…. Он лежал у стола, его правое плечо сильно болело, очевидно, падая, он ушибся им о стол. Чиновник попробовал встать, но, опираясь на правую руку, почувствовал резкую боль в локтевом суставе. Вскрикнув от острой боли, он все-таки поднялся с пола и осмотрелся вокруг. Дверь его кабинета оставалась открытой настежь, «убитого журналиста» не было. Крестин взглянул на окно, в проеме тоже никого нет.

В сознании Крестина перемешалось все, то, что происходило до его «отключки» и то, что он видел в полузабытье, ужасные сцены убийства Холдина и его похороны. Что реальность, а где видение? А почему это привиделось, ведь он никогда не был на месте убийства Холдина и не видел того, что там происходило? А похороны? Крестин тоже там не был, но странно, …это видение настолько реалистичным и ясным, что у него вся кожа тут же покрылась мурашками страха. Виктор Борисович сел в кресло, не закрывая дверь кабинета, и начал приходить в себя. Во-первых, нужно понять, почему он видел двоих Холдиных, один вошел в кабинет, а другой оставался у окна на улице.

Стоп! Как он мог заглядывать в окно второго этажа? Снова к событию примешивается мистика…? Виктор Борисович хорошо видел нагло улыбающееся лицо убитого журналиста в проеме окна, как будто тот стоял на земле и смотрел в окно. Но оно находится на втором этаже! А может он стоял на какой-нибудь лестнице, достающей до окна второго этажа?