Детективы Столичной полиции. История. Методы. Личный состав

Закон о медицинских свидетельствах от 1836 года давал коронерам власть принуждать законно квалифицированных практикующих врачей давать показания на дознании и, если необходимо, производить вскрытие. Впервые врач, выступавший на дознании в качестве судмедэксперта, стал получать от коронера плату в одну гинею за само свидетельство и две гинеи за осмотр и вскрытие. Штраф за отказ свидетельствовать и производить исследование составлял 5 фунтов. Закон также давал право присяжным требовать от коронера вызвать в суд другого медика, если дававший свидетельства чем-то не удовлетворял жюри.

С 1846 года начался бурный рост числа проводимых в ходе судебной экспертизы вскрытий, быстро достигнув 40 с лишним процентов от числа всех проведенных дознаний. За все расходы, связанные с дознанием, коронер платил из своего кармана. До XV века эти расходы не возмещались вообще никак, позднее коронеру стали платить подъемные за выезд на место, где производилось дознание, и небольшое вознаграждение за каждое из проведенных заседаний.

В XIX веке магистраты оплачивали работу коронера на сдельной основе, за количество рассмотренных дел в течении квартала. Эти выплаты едва покрывали расходы, поэтому должность коронера практически оставалась неоплачиваемой для тех, кто ее занимал.

В 1860 году был принят Закон о коронерском жаловании, который устанавливал оклад коронерам как среднюю сумму, выплаченную тому за предыдущие пять лет. Раз в пять лет коронер имел право на пересмотр жалования.

Вывод арестанта из коронерского суда

Иллюстрация из книги "Живой Лондон", 1901

В сентябре 1887 года Парламент принял "Закон о коронерах", который собрал воедино и пересмотрел все изменения в коронерском законодательстве за 600 лет.

Вкратце обязанности коронерского дознания были следующими:

1. На первом заседании коронер и жюри должны были осмотреть в морге мертвое тело, а коронер под присягой допросить о произошедшей смерти всех тех людей, которые готовы были дать показания о фактах и обстоятельствах дела. В особо сложных делах при наличии большого числа свидетелей заседания могли быть продолжены в течении еще одного или даже несколько дней.

2. В случае умышленного или непредумышленного убийства показания должны быть записаны под присягой и каждое должно быть подписано свидетелем и коронером.

3. После осмотра тела и заслушивания показаний жюри присяжных должно было вынести свой вердикт и приложить к нему в письменной форме результаты дознания касательно личности покойного: кем он был и как, когда и где встретил свою смерть, а в случае наступления смерти в результате умышленного или непредумышленного убийства также сведения, которые удастся выяснить в результате дознания о людях, которых жюри нашла виновными в убийстве или связанными с ним.

4. Жюри также должно было расследовать и найти подробности, требовавшиеся законами о регистрации для записи в реестр о произошедшей смерти. Первое заседание коронерского суда назначалось на первый или на второй день после находки трупа, и длилось дознание в зависимости от обстоятельств суда и тщательности корнера от одного до пяти-шести заседаний.

Если коронерский суд признавал смерть произошедшей из-за естественных причин, полиция, как правило, прекращала дальнейшие розыски. В противном случае, когда жюри выносило вердикт "Предумышленное убийство против неизвестной персоны или персон", необходимость найти преступника и собрать необходимые улики, чтобы предъявить ему обвинение в суде, оставалась главной задачей детективов.

В этих поисках детективам часто приходилось маскироваться под представителей других профессий, чтобы не вызвать подозрений у подозреваемых и его окружения, хотя такие действия даже во времена Холмса одобрялись не всеми чиновниками Скотланд-Ярда (начиная с Говарда Винсента руководители Департамента уголовных расследований не накладывали никаких ограничений на такую маскировку).

Старший инспектор Литтлчайлд писал, что он еще в начале своей карьеры обнаружил, насколько часто маскировка отвечала его целям, так что даже по выходе в отставку сохранял веру в то, что если изменение внешности производилось благоразумно, оно было ценным подспорьем для детектива, особенно пока он был в младших чинах. Конечно, речь шла не о гриме, поскольку накладные усы и бакенбарды были совершенно бесполезны при дневном свете, а о более приземленных средствах, например, о мясницкой блузе, фартуке и инструменте.

Часто использовалось одеяние викария, поскольку к нему было очень легко привыкнуть, и оно разоружало подозрения. Литтлчайлд вспоминал, как он изображал инспектора, уполномоченного владельцем дома сделать обмеры для ремонта, санитарного инспектора и кэбмена в старом длинном пальто с номерной бляхой, с перекинутой через локоть попоной и кнутом в руке.