Дети-404

Мне больно от осознания того, что я никто только по причине своей ориентации. Мне 14 лет. 14… это же так мало. Почему в начале жизни я должна натыкаться на стену человеческой ненависти, осознания того, что я не смогу стать такой же, как они, что я нежелательная единица, обуза, проблема общества? И что, возможно, я вообще одна такая. Ведь никто не говорит об ЛГБТ, тема эта запретная и неприличная, а если и говорят что-то, то уж точно не положительное.

Возникает вопрос: кто я? На который мне уже спешат дать ответ со всех сторон: лесбиянка, не такая, извращенка, сатанистка…

Так что же выходит, люди? Я не имею права любить? Мне не нравится этот мир.

Сташа, 14 лет

Мне надоело врать. I’m out

Меня зовут Настя, из Санкт-Петербурга, мне уже 17 лет. Я пишу стихи и прозу, девять с половиной лет занимаюсь выездкой, кандидат в мастера спорта, вхожу в сборную РФ, в юношеский состав. Учусь всю жизнь на «отлично»… И я за правду.

За пять с половиной лет мне надоело бояться собственной ориентации, того, что меня осудят, перестанут уважать, перестанут любить. Это – не причина и даже не повод. В первую очередь я человек: подруга, дочь, член сборной, ученица, одноклассница или знакомая. И лишь в десятую – лесбиянка.

Мои родители не знают о моей ориентации. Отец, думаю, сначала будет в шоке, а потом даже с энтузиазмом воспримет эту новость: в тир отведет, пошутит, поговорит со мной по-мужски и сам добавит: «Ты только маме не говори»… Она ни за что не примет то, что ее дочь – лесбиянка.

Я не одеваюсь женственно, не крашусь, не делаю модных причесок… Это просто не мое, с детства не люблю. Но каждый месяц мы с мамой ссоримся из-за этого пустяка. Она говорит, что я одеваюсь и веду себя как «немецкие лесбиянки» (так как слов «дайк» и «буч» она не слышала и не знает), а мне каждый раз сквозь серьезную гримасу хочется… улыбнуться и шутливо так сказать: «А ты почти угадала». Но я не скажу. Не сейчас. Потом. Когда-нибудь. И думаю так каждый раз.

А вот когда мне было двенадцать, я впервые влюбилась. Не в кого-то, а в свою учительницу русского языка и литературы. И до сих пор помню это чувство – как вчера. И до сих пор, наверное, еще люблю, хоть и не видела ее три года. Мы никогда с ней не говорили об этом. А это длилось четыре года. Четыре года молчания и попыток понять, что за сбой у меня в системе.

Недавно я написала ей в Сети, поблагодарила за все. Потому что если бы не эта юношеская любовь, если бы не стремление казаться лучше в ее глазах, не было бы ни моей твердой «5» по русскому языку, ни моих стихов. Она была музой.

И те, кто думают, что ЛГБТ-отношения – это обязательно извращение и только сексуальная сторона вопроса… Вы сильно заблуждаетесь и слишком все опошляете. Это была чисто платоническая любовь, это была психологическая связь, это было духовное стремление. Даже в моих снах, где нет никаких границ, мы просто сидели и пили вместе чай и беседовали вечером у камина. И эти сны давали мне надежду на то, что, возможно, оно так и будет. Может, и не с ней, но будет.

Позже, когда мне было 14, я влюбилась в свою новую одноклассницу. Она устроила войну против меня. Не потому, что знала, что я лесбиянка: я не одевалась, как другие девчонки, не красилась, не носила каблуки, в спорте била рекорды парней из класса и хорошо училась. Три месяца моей жизни из-за таких пустяков превратились в ад, организованный не кем-то, а девушкой, в которую угораздило влюбиться. Меня унижали, меня дразнили, мне оставляли послания на парте вроде «убирайся» и «тебе здесь не место», меня предавали. А я молчала. Родители не знали. А учителя все знали и видели, и им было все равно. Может, считали, что так мне и надо? Или что надо бы мне характер закалить? Кто теперь знает.

В том же году я впервые попробовала признаться в своей ориентации… Женщине средних лет, соседке, которая меня с пеленок знала и часто помогала делать уроки и сидела со мной. Я доверяла ей больше, чем кому бы то ни было на тот момент, а она косо посмотрела на меня – и как будто все ее уважение ко мне улетучилось, как будто я превратилась в пустое место. До сих пор помню этот взгляд куда-то сквозь меня…

Постепенно все наладилось. У меня появилась первая девушка: переписки дни и ночи напролет, многочасовые телефонные разговоры, походы в кино… И все было славно, пока об этом не узнала ее мама. Женщина лет 45, консервативных взглядов, работающая на высокой должности в Арбитражном суде. И это было действительно страшно. Взрослая женщина настраивала дочь против меня (раньше, наоборот, она ставила меня в пример), звонила мне с ее номера и обзывала, угрожала, требовала прекратить отношения… И я прекратила. Они даже не были моей инициативой. Я только согласилась встречаться с ее дочерью, когда та призналась мне в любви. И из прочтенных вскрытых переписок она это прекрасно знала. Но не хотела замечать, потому что виновата должна была быть именно я. Именно я «совратила и испортила» ее дочь.