Дети-404

Это было глупо. Я сама не понимаю, что я натворила. В один день все рухнуло – я позвонила А. и сказала, что никакой совместной жизни не будет, что мы расстаемся. Я разбила ее сердце, втоптала ее в грязь, словно и не было всего того времени, что мы провели вместе. Она плакала, умоляла вернуться, а я просто молчала.

Мать летала от счастья, наконец дочка исправилась. Мне стали расписывать все прелести «нормальной» семьи. Я, кажется, даже почти была рада… А через пару дней все пошло на спад. Мне стало как-то… мертво и холодно внутри. Я перестала есть, похудела до 40 килограммов, перестала спать по ночам.

Я поняла, что мне противна семья этого Г., что я не признаю его и не хочу связывать нас еще крепче, что мне больно от наших «отношений».

Но я честно пытаюсь быть хорошей уже восьмой месяц. Готовлю, стала женственнее, пытаюсь его исправить… И все равно продолжаю смотреть на девушек.

К «парню» отношусь как к младшему брату, не более. И страдаю от того, что не могу бросить его, – он пытается делать все для нашего счастья и идет на огромные уступки. Когда я смотрю в его глаза, то вижу глаза А. Вспоминаю, как я с ней поступила, и понимаю, что не хочу с ним поступить так же.

Второго такого разрыва я не перенесу.

Плюс недавно попыталась завести разговор с матерью, мол, мне все равно девушки нравятся. На что ответ был дан короткий: «Увижу девушку рядом с тобой – ты мне больше не дочь. Ты же нормальная!» И потом пошли оскорбления… мол, я ошибка природы и все в классическом духе типичных матерей-гомофобов. Пришлось отшутиться и уйти.

С парнем все еще встречаюсь. Все уже запланировали нашу свадьбу. Безразлично киваю. Словила себя на мысли, что мне уже абсолютно все равно. Что со мной будет, с кем я буду. Внутри что-то оборвалось и царит ядерная зима.

Я уже не верну А. Мать от меня отречется. С девушками не даст встречаться парень, причем совсем – он ревнив до ужаса, даже к подругам не пускает.

Я в тупике. Это ужасно. Я совершенно не могу ничего сделать.

Были попытки суицида. От отчаяния. Спасли.

Теперь я под постоянным контролем и даже жить смогу отдельно – только с ним.

Тошно от такой жизни. Одиноко и тошно.

Марина, 17 лет

Вы не знаете, каково это: осознавать, что ты остался совсем один на белом свете

Привет всем. Я гей. Мне 25 лет. Все эти 25 лет я жил в России. Родился и вырос я в Чеченской Республике в городе Грозный. Наверно, кто-то и знает про эту республику со своей суровостью и жестокостью и желанием очистить мир от всего греховного! Смешно, верно?

Свою гомосексуальность я осознал в 16 лет. До 23 лет все шло хорошо. И друзья были (геи, лесбиянки), и любимая работа, и семья. Я не вел себя открыто. Все время брутально и по-мужски. Сами знаете – мусульмане! Не дай бог просто даже мысль родным придет в голову про то, что я гей.

Я слышал порой, что в Чечне пойманы геи, лесбиянки. Слышал об их участях. Кого-то нашли в лесу, кого-то дома зарезали. Все это есть и по сей день.

Летом 2012 года ко мне на работу заявились люди в военном, показали удостоверение «уголовный розыск» и попросили пройти с ними. Меня посадили в машину и увезли куда-то в отдел. Вы не представляете моего страха и ужаса. Я не знал, что будет сейчас со мной. Точно знал, что не вернусь обратно уже. Меня допрашивали, избивали, грозились все рассказать про меня на всю республику. Что если родные не убьют и не очистят от позора себя, то они это сделают с удовольствием. Мысленно я уже был мертв. Этот страх смерти я почувствовал на себе. Пытали меня, избивали, просили говорить про тех, кого я знаю. Но я был в шоке и не мог ничего говорить. Слова не мог выговаривать, словно мой рот залепили чем-то. Допустить позора семьи я не мог. Ведь у меня есть две сестры, которых я люблю. Если позор ляжет на семью, сестры никогда не смогут выйти замуж, их не примут на работу нормальную. Такую участь им я не мог пожелать. После избиения я уже молил их убить себя, иного выхода я придумать не мог.

Когда я очнулся, я валялся на холодном бетонном полу, от холода я не чувствовал боли. Потом зашли опять эти военные и предложили мне на них работать. Говорили, что отпустят меня и я буду знакомиться с парнями и передавать их им. Я слышал ранее, что некоторые геи так сделали. Но и они потом пропали без вести. Мне ничего не оставалось, как согласиться.

Меня выбросили за ворота, как щенка. Я дотопал до дома. Позвал подругу и рассказал ей все. Она помогла мне покинуть республику, и с ее помощью я смог сбежать от них. Я закрыл глаза на все. На семью, на друзей. Главное – исчезнуть. Вы не знаете, каково это – осознавать, что ты больше никогда не увидишь родных. Что ты остался совсем один.

Два года я скитался по России, ища убежища. В милицию обращаться было бессмысленно, меня вернули бы в Чечню сразу. Меня искали, присылали угрозы, следили и родня и военные.