Дети-404

– Год назад я сказал родителям о своей ориентации, отец сказал, что теперь я ему никто, а отношения с матерью сильно изменились, она почти не разговаривает со мной. Недавно они развелись, мать обвинила меня в том, что отец ушел, это меня окончательно убило.

Екатерина, 13 лет:

– Забрали телефон, ключи, Интернет, деньги и даже отключили домашний телефон. На два дня я оказалась полностью отрезана от внешнего мира. А потом меня довели, и я сбежала из дома. Телефон мне вернули только через неделю или месяц.

Анна, 17 лет (Хабаровск):

– Мама угрожала, что подаст в суд на мою девушку за сексуальное домогательство. Хотя на тот момент мне и было 16 лет, я боялась. А еще угрожала самоубийством.

Фель, 16 лет (Москва):

– Отец постоянно говорит: «Ты же девушка», «Ужасно одеваешься», «Пора уже смотреть на мальчиков». Однажды он заметил, что у меня незатейливый мальчишеский гардероб. Был скандал. Он крикнул, обращаясь к матери: «Что за урода ты растишь? Что это за чмо вообще?! Ты посмотри, что она носит! Ты кого вообще растишь, лесбиянку? Лесбиянку, да?!» У меня тогда внутри все похолодело. Я его боюсь.

Илья, трансгендер FtM, 17 лет (Иркутск):

– Мать насмехается постоянно, говорит, что я ни за что не смогу пройти психиатрическое обследование, что всю жизнь буду «чокнутой бабой».

Юля, 16 лет:

– Запретили общаться с любимой девушкой, полностью лишили связи. А мы и о свадьбе мечтали, о детях. Жаль, что я не смогла связаться с ней, из-за этого она чуть не покончила с собой.

Без подписи, 15 лет (Минск, Беларусь):

– Мама прочитала в «ВКонтакте» переписки с одноклассниками. Когда я вернулся со школы, она мне устроила скандал со словами: «Так это правда? Ты гей?» Говорила, что повесится, что я назло делаю ей плохо. Я смог отговориться, сказав, что проиграл желание в карты и мне надо было полгода притворяться геем. Мама поверила. Но! После победы Кончиты Вурст50 с прекрасной песней Rise Like a Phoenix на Евровидении родители не могли не посмеяться над «распущенностью Гейропы». Отец попросил включить ему видеоролик, где Павел Воля высмеивает австрийского певца. Во время видео я усмехнулся всего раз. Папа увидел, что я не хохотал вместе с ним, позвонил матери, и они устроили очередной скандал.

Игорь, 16 лет (Беларусь):

– Мать стала называть меня педерастом и педофилом. Начались слежки. Дошло до таблеток, откачали. Мать еще больше начала преследовать. В итоге сейчас живу у друзей.

Кира, 15 лет:

– Рассказала родителям, что влюбилась в девушку. Они переубеждали меня, мама плакала, папа кричал, говорил, что я позор, что легче всего выделиться этим, а не умом, мама оскорбляла мою возлюбленную. Папа, накричав на меня, ушел и сказал напоследок: «Если бы не твой младший брат, я бы уже давно покончил с собой. Жить ради такой, как ты, бессмысленно».

Софья, 16 лет (Санкт-Петербург):

– Узнала мать. Около года назад прочитала мою переписку с подругой. Закатила истерику, замахивалась, кричала, заперла в комнате до вечера. Я всю ночь проплакала, так как она говорила по телефону с отцом на повышенных тонах (родители разведены). На следующий день я убежала к отцу. Мне никогда не было так страшно. Но отец даже виду не показал, что был какой-то разговор. С матерью мы почти не общаемся, я переехала к папе. Но она до сих пор относится мне как к неудачному ребенку, пусть и не показывает это на людях.

М., 13 лет:

– Поначалу доходило до истерик и криков: «Ты позор семьи. Ни у кого в нашей семье такого не было!» или стандартного: «Это же извращение! Грех!» Сейчас уже вроде получше стало.

Ксения, 14 лет (Сухум, Абхазия):

– Мать бывшей подруги поймала меня на улице и начала высказывать все, что обо мне думает. С матом. «Ты должна носить платья, если яиц в штанах нет. Девушка обязана быть красивой, нежной, без лесбийских штучек. Девушка обязана нравиться парню. Нужно любить мальчиков, пока платонически, но в этом возрасте можно и уже более серьезно – любить то, что у мальчика в штанах». Долго говорила, что мне нужно лечиться. Настаивала, чтобы я рассказала маме: «Такое нельзя запускать, а само оно не пройдет». Мол, это серьезные проблемы с головой. В конце разговора пообещала ничего не рассказывать родителям, запретила общаться со своей дочкой и ушла. После она ходила близ дворов, где живет мой отец с бабушкой, и кричала, что я испорченный ребенок, живущий в испорченной семье.

Майя, 15 лет (Измаил, Украина):

– Мама – врач высшей категории – говорила, что я больная на голову, и пыталась положить в психушку.

Энли, 14 лет: