Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей

— Мне все равно придется вернуться домой, Гермиона. Времена сейчас тяжелые, идет война. Я хоть и отказался от престола, но все же остаюсь сыном своей матери… И о сестрах я тоже беспокоюсь. Мне нужно увидеться с семьей. И мои моряки желают того же: в Львином городе у них живут родители, братья, сыновья… Я решил, что оставлю в Микенах товары, распущу команду, узнаю последние новости и постараюсь помочь брату в делах — если он примет мою помощь, конечно, — Орест пожал плечами. — Когда с этим будет покончено, я найму корабль и вернусь на Крит уже как простой путешественник… чтобы остаться здесь. С тобой.

— Я буду ждать. Надеюсь, что отец не пожелает пристроить меня до твоего возвращения. Хотя у него ничего не получится! — Гермиона гордо вскинула голову.

— Мы можем поступить иначе. Пойдем к нему завтра, вместе?

— Подожди-ка, — глаза Гермионы округлились.

— Я собираюсь попросить у Идоменея твоей руки. Если ты согласна и он одобрит, никто больше тебя не тронет! А я вернусь так быстро, как только смогу…

Царевна получила уже второе предложение, но как будто совершенно другое. Сложно было ответить «нет» темноволосому красавцу перед ней. В прошлый раз, говоря с Неоптолемом, критянка была взбешена, а сейчас ее грудь будто сжал, затрудняя дыхание, медный обруч. Но чувство это казалось почему-то сладостным, а не болезненным.

Она знала Ореста совсем недавно… Однако этот мужчина волновал ее сердце, как никто иной. Стоило ли медлить и тянуть с ответом? Гермионе больше всего на свете хотелось согласиться, хотя она прекрасно понимала: это навсегда изменит ее жизнь.

— Я не ожидала, что это произойдет так быстро, — слова дались ей не сразу. — И кажется, будто мне не оставили выбора.

— Выбор есть всегда, — тихо заметил микенец.

— Я не люблю себя обманывать. — царевна только теперь заметила, что окончательно растрепала тонкую веточку в руках. Отбросив ее в сторону, Гермиона шагнула ближе к Оресту.

— Для нас уже все предрешено. Я позволила себе влюбиться, так зачем теперь отступать? Поздно сожалеть о выпитом вине. Поздно думать о холодной воде, если прыгнул в бурную реку. Для меня — уже поздно…

Критянка тряхнула головой, будто отгоняя всю неуверенность, и улыбнулась:

— Я согласна, Орест. Теперь дело за моим отцом.

* * *

Стражники смотрели на поздних гостей с изумлением: Орест и Гермиона явились в Кносский дворец лишь на рассвете, когда царедворцы и слуги давно спали. Пара рассталась лишь у входа на женскую половину дворца — посторонним туда заходить не следовало. Впрочем, перед расставанием Гермиона поцеловала возлюбленного с таким пылом, что могла бы смутить даже самого стойкого наблюдателя, найдись таковой поблизости.

Не было в ту ночь на Крите людей более счастливых, чем эти двое — Орест и Гермиона.

Дойдя до своей постели, царевич так и не сумел сомкнуть глаз, перебирая в памяти события минувшего дня. Микенец готов был признаться самому себе: за все время странствий он ни разу не был столь счастлив. И не встречал большего сокровища, чем то, ему посчастливилось обрести сегодня.

Бодрствовала и Гермиона, невзирая на усталость от длительной прогулки. С первыми лучами солнца она призвала к себе сонную Адонию и потребовала подогретого вина. Служанка глянула с недоумением, а затем будто поняла что-то, улыбнулась и бросилась исполнять требование хозяйки. Однако напиток не успокоил царевну — столь желанный сон не шел. Обхватив колени и глядя в окно, она просидела на постели до самого рассвета.

Глава 26

Мирное пребывание микенцев на Крите безнадежно испортилось уже на шестой день. Накануне Акаст честно отстоял на страже полночи, охраняя корабли, поэтому совершенно не обрадовался раннему пробуждению от резкого тычка под бок.

Тело сопротивлялось и требовало сна, поэтому Акаст перевернулся и хотел было поплотнее завернуться в теплую овечью шкуру. Чья-то сильная рука тут же выдернула ее. Акаст рывком сел и растерянно заозирался вокруг. Когда мир более-менее обрел привычные очертания, юноша увидел перед собой начальника гребцов. Лицо Дексия выглядело мрачнее некуда.

— Что случилось? — Акаст начал тереть лицо ладонями, от глаз к вискам. Сонный морок не хотел его отпускать.

— На Крит прибыли новые гости. И они мне не нравятся.

Акаст поднялся на ноги и широко зевнул, а затем подошел к краю борта и посмотрел вперед. На другом конце бухты, в которой стояли «Мелеагр», «Арктос» и «Эвриал», царило небывалое оживление. Там, вдали от микенских кораблей, появилось множество галер. Еще вчера эта часть берега пустовала.

— Кто это?

— Мирмидонцы.

— Мирм… Ох. Это нехорошо.

— Вижу, ты все понимаешь не хуже моего, — кивнул Дексий.

Акаст весьма внимательно слушал рассказы Одиссея. Мирмидонцы объявили о поддержке Фокиды, и союзники по давней Троянской войне теперь стали противниками Микен.