Дети Аллаха

Ледяное дуновение он вновь ощутил сегодня, когда пошел туда, где раньше стоял их дом, где погибли мама и сестра и остались только уродливые развалины и дыра в земле. Со дня похорон Самир избегал этого места, но после того, как проворочался две ночи без сна, слушая, как тихо плачут женщины в других «комнатах» старой трапезной, он принял решение.

– Ты кто такой? Чего надо? – спросил автоматчик, выбравшийся из здания блокпоста, жилистый, невысокий, в черной бейсболке задом наперед и вылинявшей рубахе цвета хаки.

– Мир вам, уважаемый, – Самир поклонился. – У меня дела в Белой мечети.

Если хочешь стать сильным, то обратись к тем, кто этой силой владеет, не трать время на тех, кто погружен в умные книги, а сам не в состоянии защитить ни себя, ни близких!

– Да? – обладатель черной бейсболки недоверчиво склонил голову набок, рядом с ним появился второй боец, постарше, с бородой, пухлыми губами и шрамом под глазом.

Самир стоял, глядя на них, и ему было очень страшно. Он знал, что его могут не прогнать, а застрелить прямо здесь, если решат, что он враг или шпион, и что ничего им за это не будет.

Но еще больший страх он чувствовал утром, когда медлил над ямой, которую оставила бомба, кинутая единоверцами с Запада, и держал снятый с шеи кипарисовый крестик.

Одно движение – и он больше не христианин.

Брось крохотный предмет на шнурке, и ты станешь чужим для людей, среди которых вырос, которые помогали тебе, учили тебя и оберегали тебя… все так просто. Откажись от веры отца и матери… ради того, чтобы отомстить за отца с матерью, почувствовать себя любящим сыном, настоящим мужчиной.

Самир понимал, что это выглядит предательством.

– В мечети? – Тот, что со шрамом, улыбнулся. – Что ты там забыл, расскажи нам? Сокровища халифа Харуна аль-Рашида?

Легенду о том, что в одной из старых мечетей города спрятан клад, Самир слышал.

– Ну, нет… – сказал он.

Рассказывать этим двоим о цели визита глупо – они, скорее всего, посмеются.

– Тогда что? – дуло автомата оказалось нацелено на Самира, тот, что со шрамом, подошел ближе, стал ощутим запах жареной требухи. – А ну, подними руки! Быстро!

Самир исполнил приказ, закрыл глаза, ему вспомнился момент, когда он все же собрался с духом, и выкинул крест, швырнул его в темную холодную яму, словно вместе с ним избавляясь от болезненных воспоминаний о тех, кого больше нет и не будет никогда, от боли и горя.

В тот момент страх ушел, на смену ему явилась стальная, твердая решимость.

Сейчас же он подумал, что согрешил, и может быть наказан на месте – его пристрелят, и привяжут тело к столбу для казненных, а на грудь повесят табличку с надписью «Предатель».

Его хлопнули по карманам джинсов, чужие руки поползли ниже, проверяя, не спрятано ли чего-нибудь в брючинах. Что-то холодное коснулось пупка, и двинулось вверх – автоматчик подцепил майку стволом и поднял ее.

– Хм, креста нет, – сказал он удивленно.

– Может быть, спустим с него штаны, убедимся, обрезан ли он? – предложил тот, что со шрамом.

Самир вздрогнул, представив такое унижение… и то, что за ним последует.

– Велик Аллах над нами! – воскликнул первый из бойцов. – Ты с ума сошел? Шевели конечностями, пацан!

Самир вздохнул, ощущая, как судорога отпускает его грудь, заторопился вперед. Если надо, то он пройдет через что угодно, победит кого нужно и отомстит, кому необходимо – так он решил сегодня утром, и от решения не отступит, даже если небо обрушится на землю.

Блокпост остался позади, потянулись улицы Белого квартала, что мало отличался от Рыночного, и даже от Крепостного – те же дома из камня и глины, магазинчики и мастерские, мужчины за кальяном в чайхане, разложенные на столе нарды, лотки с безделушками и обувью, тележки бродячих торговцев, тутовые деревья на перекрестках, кошки на заборах, запахи чеснока и табака.

Разве что женщины носили хиджабы, да всюду – изречения из Корана на вывесках, некоторые наверняка изготовил тот же Валид-хаджи: «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!» или «Хвала Аллаху – Господу обитателей миров!».

Самир никогда не бывал здесь, но он шел, ориентируясь на два минарета Белой мечети – они возносились над остальными зданиями как два столба ослепительно-белого пламени, острия башен таяли в прозрачно-голубом небе.

Свернул не там, оказался в тупике, но потом нашел верную дорогу.

Разминулся с патрулем из троих вооруженных «Детей Аллаха», и оказался у одного из входов во двор мечети. И тут вынужден был отступить, давая дорогу погребальной процессии – покойник лежал на носилках без положенного савана и белых лент, серело молодое лицо, бородка, пятна крови на одежде, за ним шли воющие женщины в черных одеждах, мрачные мужчины.

Понятно, шахид, один из тех, кто погиб в бою – такого предают земле прямо так, не смывая крови мученичества.

Женщины остановились, забормотали молитву, мужчины потащили носилки дальше – в сторону кайсанитского кладбища. Оно, как знал Самир, находилось на границе с Черным кварталом.

Он подождал еще немного, а затем с трепещущим сердцем вступил во двор мечети.