Дети Ананси

— В Хитроу, — сказал Толстый Чарли.

— Без проблем, — отозвался таксист. — Какой терминал?

— Понятия не имею, — сказал Толстый Чарли, понимая, что на самом деле должен знать. Ведь прошло-то всего несколько дней. — Откуда улетают во Флориду.

Грэхем Хорикс начал планировать свой уход со сцены заранее, еще когда премьер-министром был Джон Мейджор. В конце концов, ничто хорошее не длится вечно. Даже если ваша курица обыкновенно несет золотые яйца, она рано или поздно (как вас с радостью заверил бы сам Грэхем Хорикс) все равно попадет на сковородку. И хотя планы у него были продуманы загодя (никогда не знаешь, когда пора сию минуту бросить все и уехать), и он вполне сознавал, что неприятности копятся, как темные тучи на горизонте, ему хотелось оттянуть отъезд до того момента, когда уже нельзя будет дольше откладывать.

И самое важное — не просто покинуть «Агентство Грэхема Хорикса», а исчезнуть, испариться, пропасть бесследно. В потайном сейфе его офиса (в глухом чулане, которым он исключительно гордился), на полке, которую повесил он сам и которую пришлось прилаживать заново, когда она упала, лежало кожаное портмоне, а в нем два паспорта: один на имя Бейзила Финнегана, другой — на имя Роджера Бронстейна. Оба родились лет пятьдесят назад, приблизительно в одно время с Грэхемом Хориксом. Еще в портмоне были два бумажника, каждый с собственным набором кредитных карточек и удостоверениями личности с фотографиями на каждого из владельцев паспортов. Каждый из них имел право совершать финансовые операции с переводными счетами на Каймановых островах, деньги с которых переводились на другие счета — в Швейцарии и в Лихтенштейне, а еще на островах Британской Виргинии.

Грэхем Хорикс намеревался исчезнуть раз и навсегда в свой пятидесятый день рождения, чуть больше чем через год, и теперь мрачно размышлял над проблемой Толстого Чарли.

Он вовсе не ожидал, что Толстого Чарли арестуют или посадят в тюрьму, хотя ничего не имел против любого из сценариев, какой бы ни воплотился. Он хотел только, чтобы его запугали, перестали верить его словам, заставили сбежать.

Грэхем Хорикс получал неподдельное удовольствие, выдаивая клиентов своего агентства, и хорошо умел это делать.

Клиентуру он всегда подбирал с дальним расчетом, но приятным сюрпризом оказалось, что знаменитости и артисты, которых он представлял, очень плохо разбирались в денежных вопросах и испытывали лишь облегчение, найдя кого-то, кто представлял бы их и управлял их финансами, беря на себя все заботы. А если иногда банковские балансы, выписки или чеки запаздывали, или не соответствовали ожиданиям клиентов, или если с их счетов напрямую изымались суммы на неизвестные нужды… Что поделаешь: в «Агентстве Грэхема Хорикса» большая текучка кадров, особенно в отделе бухгалтерии, и нет ничего, что нельзя было бы списать на некомпетентность уволенного сотрудника или — в редких случаях — исправить ящиком шампанского и чеком на крупную сумму в извинение.

Не в том дело, что люди любили Грэхема Хорикса или доверяли ему. Даже самые лояльные клиенты считали его пронырой. Но они считали его своим пронырой и в этом горько ошибались.

Грэхем Хорикс был свой собственный проныра.

На столе у него зазвонил телефон, и Грэхем Хорикс снял трубку.

— Да?

— Мистер Хорикс, у меня на проводе Мэв Ливингстон. Знаю, вы велели соединять ее с Толстым Чарли, но он в отпуске, и я не знаю, что говорить. Сказать, что вас нет на месте?

Грэхем Хорикс задумался. До того, как его унес из жизни сердечный приступ, Моррис Ливингстон был когда-то самым популярным йоркширским комиком в стране, звездой таких телесериалов, как «Покороче сзади и по бокам» и собственной воскресной программы-варьете «Моррис Ливингстон, полагаю?». В восьмидесятых он даже попал «в десятку лучших» с скабрезно-комическими куплетами «Глядится неплохо, но скорей убирай!». Дружелюбный и легкий в общении, он не только оставил свои финансовые дела в руках «Агентства Грэхема Хорикса», но, по предложению Грэхема Хорикса, назначил главу агентства опекуном всего своего имущества.

Преступно было бы не поддаться такому искушению.

И была еще Мэв Ливингстон. Честно будет сказать, что, сама о том не подозревая, Мэв Ливингстон много лет фигурировала на главных и звездных ролях в самых сокровенных и личных фантазиях Грэхема Хорикса.

— Соедините, пожалуйста, — сказал он секретарше и минуту спустя заботливо заворковал: — Какая радость тебя слышать, Мэв. Как поживаешь?

— Не знаю.

До знакомства с будущим мужем Мэв Ливингстон была танцовщицей, а после всегда возвышалась над комиком-коротышкой. Они обожали друг друга.

— Почему бы тебе не поплакаться в жилетку дядюшки Грэхему?

— Несколько дней назад я говорила с Чарльзом. Мне интересно… Ну, управляющий в моем банке хотел бы знать… Средства от имущества Морриса… Нам сказали, мы уже должны были что-то получить.