Дети Ананси

Птицы пялились на Толстого Чарли, Толстый Чарли пялился на птиц.

Прилетели новые.

Толстый Чарли не мог бы определить, когда увеличение числа птиц на сетке перешло из категории любопытных диковин в разряд прямой угрозы. Наверное, когда оно перевалило за первую сотню. И все потому, что они не чирикали, не каркали, не издавали трелей и не пели. Просто приземлялись на сетку и смотрели на него.

— Улетайте, — сказал Толстый Чарли и чуть громче добавил: — Кыш! Кыш!

Птицы как одна остались сидеть на месте. Только заговорили. И все произносили его имя.

Подбежав к двери в углу, Толстый Чарли в нее забарабанил.

— Прошу прощения, — несколько раз вежливо повторил он, а потом стал кричать: — Караул!

Щелчок. Дверь открылась, и представитель сил правопорядка ее величества с набрякшими веками сказал:

— Есть причина шуметь? Лучше бы ей быть веской.

Толстый Чарли ткнул пальцем вверх. Он ничего не сказал. Нужды не было. Губы у надзирателя странно обмякли, челюсть обвисла, словно рот уже никогда не закроется. Мама Толстого Чарли непременно посоветовала бы его закрыть, иначе залетит что-нибудь.

Сетка провисла под весом тысяч птиц. Глаза пернатых смотрели вниз не мигая.

— Иисус на велике, — пробормотал полицейский и без единого слова повел Толстого Чарли назад в блок камер.

Мэв Ливингстон мучилась. Она лежала, растянувшись на полу. Когда она очнулась, лицо и волосы у нее были теплыми и влажными, потом она заснула, а когда пришла в себя снова, они были липкими и холодными. Она засыпала и просыпалась и снова засыпала, просыпалась настолько, чтобы почувствовать боль в затылке, а потом — так как спать было легче и потому что во сне ничего не болело — снова позволяла забытью накрыть себя уютным одеялом.

Во сне она бродила по телестудии и искала Морриса. Временами ей удавалось мельком увидеть его на каком-нибудь мониторе. И вид у него всегда был озабоченный. Она пыталась найти выход, но всякий раз оказывалась на съемочной площадке.

— Мне холодно, — подумала она и поняла, что в очередной раз очнулась.

Однако боль стихла. В общем и целом, решила Мэв, она чувствует себя сравнительно неплохо.

Ее что-то расстраивало. Только вот что? Наверное, во сне привиделось что-то дурное.

Где бы она ни находилась, тут было темно. Кажется, какой-то чулан. Мэв вытянула по сторонам руки, чтобы не наткнуться на что-нибудь в темноте. Сделав, зажмурясь, несколько нервных шагов, она открыла глаза. Ага, вот это помещение ей уже знакомо. Офисное здание. Кабинет. Кабинет Грэхема Хорикса.

Тут она вспомнила. Да, конечно, она еще не пришла в себя: как человек, которого разбудили слишком быстро… Мысли путаются, в голове вата, вот выпьет сейчас утреннюю чашку кофе, и все наладится… Но тут ей вспомнилось все: вероломство Грэхема Хорикса, его предательство, его преступления, его…

«Почему, — подумала она, — он на меня напал? Он меня ударил? — А потом: — Полиция! Надо позвонить в полицию!» Она протянула руку к столу и попыталась взять трубку, но та была или очень тяжелой, или скользкой, или и то и другое разом, и ей никак не удавалось ее схватить. И пальцы плохо слушались.

«Я слабее, чем думала, — решила Мэв. — Пожалуй, попрошу, чтобы сразу прислали и „скорую“».

В кармане юбки у нее был серебряный телефончик, при звонке игравший мелодию «Зеленые рукава». С огромным облегчением Мэв обнаружила, что телефончик на месте и взять его она может без всяких проблем. Она набрала номер службы спасения. И, ожидая ответа, задумалась, а почему до сих пор говорят набирать, когда циферблаты на телефонах канули в Лету, ведь давно уже появились телефоны с кнопками и раздражающе гадкими звонками. В юности у нее был приятель, который умел изображать (и постоянно это делал) звонок первых радиотелефонов. Оглядываясь назад, Мэв решила, что это было единственным его стоящим достижением. Интересно, что с ним сталось? Интересно, как живет человек, только и умеющий, что имитировать звонок радиотелефона, в мире, где телефонные звонки сами умеют имитировать все что угодно…

— Просим прощения за задержку при соединении, — произнес механический голос. — Пожалуйста, не кладите трубку.

Мэв чувствовала странное спокойствие, словно больше с ней уже ничего не может случиться.

— Алло? — раздался в трубке мужской голос — очень, очень деловитый.

— Мне нужна полиция, — сказала Мэв.

— Полиция вам не нужна, — отозвался голос. — Все преступления разберет соответствующая и неизбежная инстанция.

— Знаете, я, наверное, ошиблась номером.

— Сходным образом, — продолжал мужской голос, — все номера в конечном итоге верные. Они — просто наборы цифр и потому не могут быть верными или неверными.

— Хорошо вам говорить, — не выдержала Мэв. — Но мне очень нужно дозвониться в полицию. А еще мне, наверное, нужна «скорая помощь». И, по всей видимости, я не туда попала.

Она оборвала звонок. Может, «999» с сотового не набирается? Вызвав на экран телефонную книгу, она набрала номер сестры. Телефон разок звякнул, и знакомый голос произнес: