Дети Ангелов

— Не мне вас учить, — задумчиво сказал Жуковский, — не мне кажется, вся беда в том, что вы отдали слишком много власти в одни руки и утратили возможность контроля. Вот мне Захар говорил, что те, настоящие первозданные, не лгали друг другу, просто физически не могли по своей природе. Даже понятия такого у них не было. Они постоянно были друг перед другом раскрыты, как я перед вами раскрылся. Сохранись это, и не произошло бы того, что случилось. Но кто сейчас на это согласится? Слишком много внутри каждого тайного, такого, что стыдно другим показать. Мне до сих пор не по себе… И чем, спрашивается, в таком случае мы лучше обычных людей? Какое имеем право направлять их и поучать? Куда направляем, от чего храним?

Их разговор прервали появившиеся из кухни женщины.

— Ты бы, Сережа, переключил программу куда-нибудь. Сколько можно одно и то же слушать? — Вера показала на телевизор, который уже раз показывающий прощающегося с «россиянами» президента.

— А мы его лучше совсем выключим! — заявила Настя. — Что в него пялиться? Неужели нам без него поговорить не о чем?

— Давайте старый год провожать! — предложил Сергей. — Попробуем, какую «Хванчкару» Степан принес. Я-то вкус настоящей знаю. Это вино, если один раз попробовал, ни с каким другим больше не перепутаешь. У меня в институте приятель был, Бондо Гагнидзе, так он иногда привозил. Говорил, что ее и в Тбилиси трудно найти, не то что в Москве. А сейчас «Хванчкарой» все магазины забиты. И откуда берется, если этот виноград только на склоне одной горы растет?

Бойцов ловко откупорил бутылку и наполнил бокалы.

— Давайте выпьем за то, — предложил он, — чтобы то плохое, что случилось в старом году, никогда не повторилось!

— И чтобы в новый год перешло только хорошее! — подхватила Вера.

— Да-а-а! — восхищенно протянул Жуковский, пригубив вино. — Я же говорил: ни с чем не перепутаешь!

Потом на несколько минут включили телевизор, чтобы услышать бой курантов, пили за новый год, разговаривали. Общим вниманием надолго завладела Лейла, рассказавшая несколько интересных историй из своей жизни в Иране. Никто не касался дел ордена, чтобы не травмировать психику Веры, единственной непосвященной среди них. Во втором часу ночи Бойцов предложил выйти освежиться во двор особняка, где была установлена большая иллюминированная елка, и все с радостью согласились.

Во дворе оказалось много людей, знакомых и незнакомых, из репродуктора звучала музыка, и вновь появившуюся компанию быстро вовлекли в общее веселье. Степан, шутливо попросив у Жуковского разрешения, пригласил Веру на танец. Андрей тоже подошел было к Насте, но Лейла властно сказала ему:

— Погуляй, Андрюша. Нам с Настей есть о чем поговорить.

Настя не удивилась, потому что весь вечер чувствовала на себе напряженное внимание этой красивой, величественной женщины.

Настя, мы обе с тобой женщины, но не простые женщины, — начала разговор Лейла, отведя Настю в сторону. — Мы — первозданные, и ты никогда не должна об этом забывать. То, что я тебе хочу сказать, тебе не скажет никто, даже мама. У тебя впереди столетия, поэтому никогда не надо торопиться. Пробудившись, ты много приобрела, но много и потеряла. Ты захочешь любить и быть любимой, захочешь иметь детей. Вот тут и таится опасность. Мужчину можно найти в своем кругу, тот же Андрей — чем не пара?

Настя смущенно опустила взгляд и сказала:

— Я об этом как-то не задумывалась…

— Все еще впереди! — усмехнулась Лейла. — Но не это главное. Главное — это дети. Нет, мы можем рожать, когда хотим. Другое дело, что есть всего один шанс из миллионов, что ребенок окажется первозданным. И представь, каково матери, оставаясь во цвете лет, наблюдать за старением и смертью собственного ребенка, не имея возможности ничем помочь ему? Нет, представить это невозможно, через это можно только пройти!

В словах Лейлы звучало столько горечи, что Настя поняла — она прошла…

— Неужели нет никакого выхода? Неужели ничего нельзя сделать? — Насте стало не по себе, потому что она еще не рассматривала свою будущую жизнь в таком аспекте.

— Кто знает? — горько ответила Лейла. — Когда-то ведь было по-другому. И есть старое предсказание, что должна когда-нибудь появиться героиня, которая все изменит. Только где она, та героиня… Но хватит о грустном, к нам идут. Давай веселиться! А договорим после. Ты заходи ко мне, мои комнаты в другом крыле.

К ним подошли Вера, Степан и Сергей. Андрей скромно держался за их спинами.

— Что это вы уединились? — весело спросила Настю мать. — Степан, приглашай Лейлу, ты, Андрей, тоже не стой столбом. И ты тоже мог бы и с женой станцевать! — обратилась она к Сергею.