Дети Арктиды. Северные истоки Руси

Исключительно русское и однозначно полярное отождествление понятий «свет» и «мир», мир это свет и свет это есть мир, индоевропейцы не понимают наше буквальное и очевидное «на всем свете», «жить на свете», «сжить со свету». И еще именно славянское « белый свет» («на всем бе лом свете», «чтобы света белого не видеть») и « белый день» («среди белого дня», «за весь белый день»). Некая неразрывность понятий «белый свет-день» (не солнечный, но белый)это тоже полярное «коллективное бессознательное», как память о долгожданной заре, когда солнце еще не встало, но свет, а значит, и день уже появился. Также особенно славянское «святость света», от «святое» = «светлое», поскольку слова «свет» (светить) и «свят» (святить) этимологически тождественны. Более того, в старославянском было изначально одно слово «свътъ», несущее оба значения, так что в языке-логосе изначально зафиксировалось полярная божественность, «святость» «света». Даже индоиранцы потеряли эту связь, в авестийском остался северный корень в «spεnta» со значением «святой», но уже разделенный от «светлый» – «ruhs». Доминанта «света» красной нитью в русской мифологии и фольклоре: свет мой солнышко, свет мой ясный, светик, свет-имярек, светлый князь, ваша светлость, высший свет, Светлана, Светлояр, Светозар, Световит, Вадим свет-Владимирович и т. д. Даже русское православие смогло сохранить главное в своем главном празднике, Светлая Пасха, Светлое Воскресенье. Почему не «святая»? Потому что это лишь производное от «светлого», и потому что сам праздник это Воскресение Света. В санскрите «швета» означает не только «светлый, белый», но и «блестящий», – явно полярный феномен зари.

Еще один славянский полярно-лингвистический феномен – слово «красный», в индоевропейских языках, даже в санскрите, нет тождественности понятий «красный» и «красивый». Само слово «красный» идет от «крес, кресить» – огонь, гореть, светить и изначально связывалось с солнцем и зарей – красно солнышко, зорька красная. Определение цвета было вторичным, сам цвет в древнерусском обозначался как рдяной, рудрый (это и есть общее индоевропейское с rot, red ). «Красный» стал определением цвета и высшего эпитета, «красоты», как буквальный перенос русско-славянского, и безусловно полярного, восприятия солнца и зари.

* * *

Ведический бог дня Dy-aus буквально по-русски по значению и звучанию – «сияющий, ясный день», без прямой связи с солнцем, изначально относился к переходным фазам полярного года, к приполярным весне и осени. В русском остался корень «aus», «яс(ный)» в «весне» и «осени» как память о ясных полярных днях, но уже без видимого солнца, как память о ведической заре Ушас и русских Авсень и Усень.

Самые почитаемые боги Ригведы, Инд-Ра (День, принесенный Ра – Солнцем) и Ушас (Заря). В более поздних гимнах Вед значение и почитаемость Ушас затухает, а Индра превращается в верховного бога-громовержца. Это вырождение, очевидно, связано с исходом или отступлением ведических ариев в чужие, умеренные и южные, широты, где заря исчезает, но появляется гроза. Литовский «диевас», индийский «дьяус», римский «деус», германский Тиу, скандинавский «Тивар» все от одного праиндоевропейского «светлого дня», в санскрите еще сохранилось «div» – светить, блистать. Божественность этого понятия возможна лишь в приполярных областях, где существуют периоды, когда солнца еще нет, но светлый день уже есть. Отсюда русский Див (или Дий), бог Дня, и русское «диво», чудо, «диво дивное», чудесное и божественное явление, день без солнца. Эта разрывность понятий солнца и света и разделяет славян и индоевропейцев на две расы, на два мира. Индоевропейская общность возникла, очевидно, после исхода из полярной Арктиды уже в приполярных областях, но самое парадоксальное, что они не сохранили, если вообще имели, верховного солнцебога. У славян тоже был второй этап и свой «Див», но он явно на заднем плане главного пантеона, где большинство славянских богов были и остались «солнечными» – Сварог, Святовит, Белбог, Ярило, Коляда, Коло [8] , Даждьбог, Купало, Хорс, Кострома.