Дети Атлантиды

— С кожей на локтях, — продолжал Пигуиллен. — и с дыркой в кармане. Я видел, как он однажды вывернул карман и засунул в дырку палец. Потом сказал: «Надо отдать пиджак миссис Уиклоу, чтобы она зашила дыру. Такой хороший пиджак!» Его любимый.

— Может быть, — сказал Ферн. — Может быть, он забыл.

Пигуиллен ничего не ответил, терпеливо ожидая по-прежнему сжимая ее руку. Он стал совсем реальным, подумала Ферн, вовсе не похожим на привидение. Интересно, не является ли его присутствие следствием веры в него?

— Ты, наверное, не знаешь, что случилось с пиджаком после того, как капитан умер?

— Унесли, — уверенно сказал Пигуиллен. — Всю его одежду унесли.

Ферн испустила вздох, перешедший в стон.

— Безнадежно, — прошептала она. — Утром спрошу у миссис Уиклоу, может быть, она знает… И все-таки интересно, можно ли открыть замок от верткой? Или надо действовать с помощью волшебства? Не стащить ли у Элайсон ее перчатки из драконьей кожи?

— Никакого волшебства, — сказал Пигуиллен, останавливая ее, — волшебство может запечатывать и распечатывать. Но для замка нужен ключ. Это древний закон.

— Как нельзя переступить порог, не будучи приглашенным, — пробормотала Ферн. — Ей очень захотелось спать. — Понимаю. Это правило вежливости. Очень многое в волшебстве основывается на древних законах. Мне это нравится, все приобретает определенный порядок. Приятно думать, что силы хаоса связаны с правилами приличия, коли уж не подчиняются физическим законам. — Она не могла справиться с сонливостью, и ее рука отпустила его ручку. Не забудь… допить молоко и доесть печенье…

Через минуту Ферн заснула.

Как стало часто случаться в последнее время, ей приснился очень ясный сон. Она спускалась по узкой тропинке между высокими скалами. Тропинка, плавно двигаясь вниз по склону, кое-где переходила в ступени, но Ферн казалось, что она летит невысоко над ними. Зигзагом тропинка убежала из-под ног Ферн и скрылась в туннеле. Скалы смыкались все ближе и ближе, оставляя только небольшую щель, в которую было видно небо. Ферн не чувствовала ни страха, ни головокружения. Внезапно ее завертело, и она помчалась сквозь тьму, освещаемую лишь летящими фосфоресцирующими всполохами. И так же внезапно она выплыла в яркий свет долины, окруженной горами, похожей на дно мира. Скорость полета замедлилась. Теперь это был мягкий дрейф мимо террас, где размещались бассейны разных размеров, какие-то — как озеро, какие-то — меньше. Все бассейны были разноцветными, как и минералы, устилающие их дно. Один бассейн был ярко-бирюзовым, местами переходящий в зелень изумруда, другой — ядовито-зеленым, третий — чисто-алым. Солнце стояло в зените. Длинноногие птицы пили воду из алого бассейна. Одна была больше, чем фламинго, с хищным клювом, с блестящими гребешком и перьями, которые отражали огонь солнца. Птица напомнила Ферн картинку из детской книжки сказок.

Это жар-птица, подумала Ферн, птица Феникс. Я вижу птицу Феникс! Она забыла, что это всего лишь сон. Птица взмахнула крыльями и взлетела в небо.

Внезапно пейзаж изменился. Озера остались позади, а каменная долина плавно перешла в роскошный сад. Это был сад-джунгли, где переплелись ветви деревьев, стоящих по бокам многочисленных изогнутых тропинок, которые перегораживались усиками вьющихся растений. Птиц не было, но было много насекомых и мотыльков, колючих гусениц шершней с длиннющим жалом. Ферн увидела богомола, размером с ее руку, и стрекозу с головкой ящерицы. Несколько цветков напомнили ей о тех, которые вились над дверью Элайсон в амбаре. Но до того момента, когда Ферн увидела здание, ей не было страшно. Здание представляло собой круглое сооружение со множеством колонн и украшенным лепниной расколотым куполом. Она не могла бы объяснить, почему оно так ее напугало. Ее неудержимо тянуло к зданию, и она понимала, что оно является фокусом и центром долины, и внутри него ее что-то ждет, оно вызвало ее в этот сон, и теперь уже поздно отступать. Чем ближе она подходила, тем больше становилась дверь. Наконец, она выросла в огромный портал, обрамленный колоннами, и Ферн всосало внутрь храма. Он оказался громадным, больше стадиона. Края его разломанной крыши дотягивались до неба. Ферн увидела фигуры, сидящие у стен, и глаза идола, внимательно смотревшего ей в лицо. В храме стояла полутьма.

— Подойди ко мне, — сказал идол. — Зажги голубой огонь. Пришло время. Время. Время! — Голос гулко звучал в пустоте огромного храма, звук его эхом отдавался на губах других идолов. Этот звук был знаком Ферн.

— Кто ты? — еле слышно произнесла Ферн.

— Разве ты меня не знаешь? Я — Эзмордис… Эзмордис… Эзмордис… Подойди ко мне!

И против своей воли, несмотря на страх, она услышала, что повторяет эхом:

— Эзмордис!

Она сделала шаг вперед и проснулась.