Дети августа

— Жители Заринска. Полвека назад после страшной войны мы вместе освободили Алтай от тирана Мазаева. Сегодня к нам из-за гор пришел еще более страшный враг. Они говорят, что они нам друзья, что пустят паровозы, вылечат больных и накормят голодных, но это ложь. Не верьте! Нет и не будет никакого государства! Никаких паровозов и пароходов! Вы им не нужны даже как рабы! Они здесь только для того, чтоб разграбить вас! Забрать у вас все ценное, а самих вас оставить замерзать зимой и умирать от голода! Сахалинское чрезвычайное правительство — не существует. Это такая же банда дикарей, как те, с которыми воевали ваши деды, когда вышли против Мазаева. Вооружайтесь! У многих из вас есть дома ружья. Гадов немного. Уничтожить их всех нетрудно. Кто не уверен в себе, лучше останьтесь дома. Но те, кто не боится запачкаться в чужой крови — стреляйте в чужаков на поражение! Всем, кто взял меч и пришел с ним в наш дом — пулю в лоб! Жители Заринска, каждый из нас умрет. Смерть от старости такая же мучительная, как от ножа. Смерть от голода еще страшнее. Да разве это не счастье — умереть, унеся с собой десять врагов твоей земли, твоей семьи? Так поднимайтесь же и выходите на бой! За наш общий дом!

Данилов-младший перевел дыхание. Наверно, он выглядел так, как будто у него вот-вот пойдет пена изо рта.

— Достаточно, — Пустырник щелкнул тумблером. — Ты страшный человек, парень. Слышал бы тебя твой дед… И ты думаешь, многие выйдут после такого на битву?

Сашка кивнул.

Пустырник покачал головой.

— Не знаешь ты людей. Зря я тебе это доверил, ой зря. Эх ты, Уильям Уоллес, герой Шотландии. Человек, он жить хочет, детей растить, а не героически живот положить. Да я не брюхо имею в виду — его любой рад положить на диван, а «жизнь» по-старому. Его подкупить надо, внушить, что будет легко. А от такой речи они еще глубже под кровати спрячутся. Ну да ладно. Пусть не выходят. Так они целее будут.

Они направились к выходу. Похоже, они были последними, кто покидал Замок. Пока бой не будет закончен, у них нет времени на саперные работы, поэтому он постоит пустым.

Встреченные по пути бойцы из заринской милиции рассказали, что городской суд взят. Мол, там была серьезная заварушка и живым никто из оборонявших его ордынцев не дался, но сейчас он уже пал. Пустырник спешил догнать своих — мстителей из Прокопы и Киселевки, которые уже углубились далеко на запад и дошли почти до границы города. На здание суда он собирался взглянуть только одним глазом.

Надо было догнать свой отряд, который пытался отрезать восточные шоссе, ведущие из города. Для этого нужно было найти хоть какую-нибудь машину. Но пока все встреченные на их пути автомобили были или испорчены, или не заправлены.

Они уже вступили в обитаемую часть центра. Мстители здесь прошли мимоходом, не встретив сопротивления. Сашка был поражен, насколько тут, в километре от улиц, где лилась кровь, было спокойно и чисто. Из окон смотрели удивленные жители — в основном женщины и дети.

Мужчины иногда показывались на улицах. В основном безоружными, но у некоторых были ружья, с которыми они в другое время могли бы охотиться на белок. Они задавали Пустырнику и Сашке один и тот же вопрос «Вы кто такие?» и, получив на него ответ, отходили переваривать услышанное.

— Ну вот видите, — сказал парень, когда они миновали еще одну группу. — Люди все-таки пришли.

— Ага. Когда уже ясно, кто победил. Хорошая стратегия. Зато не умрут, не оставив потомства.

Все чаще можно было увидеть на перекрестках заринскую милицию — в пыльной форме, только что из боя. Среди них могли быть и те, кто начал бой на одной стороне, а заканчивал на другой. Узнав Пустырника, они махали ему руками. Видимо, Демьянов выполнил свою часть плана и сдержал свое слово, проинструктировав всех своих. Препятствий они не чинили, а наоборот, помогали чем могли, показывая дорогу и открывая по первому слову любые арсеналы и склады продуктов и имущества.

— Ты мне лучше скажи, откуда ты узнал, что «сахалинцы» врут про свои паровозы? — спросил вдруг Сашку Пустырник, когда они нашли в одном из дворов брошенный джип с распахнутыми дверцами.

— Ну, это же дважды два. Я взвешивал все. И вот к чему пришел. Я в детстве поездами увлекался… — Данилов нахмурился, увидев насмешливый взгляд: для Пустырника его детство еще не закончилось. — Они мне были интересны даже больше, чем самолеты и машины. Кучу книжек прочитал про железные дороги. Так вот, дядя Женя… расчистить и починить пути даже от Урала до нас — это гигантский труд, который никто в мире не потянет. А тем более дальше, до Москвы. Да и паровозы те давно проржавели. Для них электричество не нужно, верно. Но для них нужно обслуживание, которое никто не сможет проводить. Я бы еще поверил в ветку длиной километров пятьдесят с двумя-тремя станциями. Но не в тысячу километров и сто паровозов.

— Их подвело их воображение, — подытожил Пустырник. — Вот те раз! А взрослые купились на эту мульку. Если верить этому парню с Волги, то целыми деревнями. Чуть ли не молились на эту железную дорогу и ждали, ждали…