Дети Бафомета

– Такую стену даже Чешуйка языком пробьёт. Так вот, про соревнования – в этом-то году я подхожу по возрасту, значит, меня на них позовут, а я не хочу.

– Откажись.

– Ты не обижайся, – сказала зайчиха, – ты моя единственная подруга и всё такое, но иногда ты такая дура!

– Чего? – обиженно спросила Острозубка.

– Нельзя отказаться, понимаешь? Нельзя. Если я туда поеду, то больше никогда с вами больше не увижусь. Помнишь парня из Гнилушки? Он по прыжкам в длину победил и всё, обратно не вернулся, а потом и его родителей забрали.

– А в прошлом году ты вроде хотела, – сказал Острозубка.

– В прошлом году я ещё ни о чём не догадывалась, да и в этом как-то не особо вспоминала, пока новости не услышала. Вернее, пока сосед поздравлять не начал. Я на кухню зашла, а он такой мне и говорит, что вот, мол, какая радость тебе – самого великого лидера увидишь! А оно мне надо?

– И что же делать?

– Мы должны убраться отсюда как можно раньше, – ответила Ушка и щелчком пальцев отправила второй окурок в лужу, на дне которой копошились такие же черви, что и в ручье, только раза в три меньше.

Острозубка проследила взглядом полёт окурка, заметила червей и задумчиво спросила:

– Неужели их и в самом деле можно есть?

– Попробуй.

– Нет, спасибо, – ответила Острозубка, – мне пока порошка и грибов хватает. Пошли к ребятам?

– Пошли.

У туалета стоял старый одноглазый енот с корзиной. Из дырки, на месте которой когда-то был правый глаз, стекала тонкая струйка зеленовато-жёлтого гноя. Единственным глазом енот внимательно смотрел на девчонок.

– Здравствуйте, гражданин Полохвост! – поздоровалась Острозубка.

– Добрый день, девочки, – проскрипел енот, – а куда вы ходили?

Ушка ткнула подругу в бок и сказала на ухо:

– Вот зачем ты с ним заговорила? Он же давно с катушек слетел. Сейчас ведь не отстанет.

– Курить ходили, гражданин Полохвост, – ответила еноту Острозубка.

Енот раскрыл беззубую пасть, наклонил голову и медленно сказал:

– А вот в моё время девочки стеснялись курить. Они ходили в белых юбочках, синих блузочках, красных туфельках. Помню, как мы танцевали! Как мы танцевали!

Не глядя на девчонок, енот вскинул лапы вверх и закружился около туалета.

– Весной расцветали цветы, и я бегал за ними в лес, – нараспев говорил енот, обнимая невидимую партнёршу, – я дарил их ей, а она смеялась. Я целовал её глаза и признавался в любви!

– Он пришёл сюда за тараканами, – уверенно сказала Ушка, – видишь корзину?

– Вижу, – ответила Острозубка.

Кружась, енот не заметил свою корзину и споткнулся об неё.

– Осторожно! – крикнула Острозубка, подбежала к старику и взяла его за лапу, помогая подняться.

– Со мной всё хорошо, девочки, со мной всё хорошо, – прошептал Полохвост, – спасибо.

Он повернулся к Острозубке, и та увидела, что из его единственного глаза текут слёзы.

– С вами точно всё хорошо?

– Да он же уже сказал тебе, – Ушка подняла перевёрнутую корзину и поставила рядом с енотом, – вот ваша корзина, а нам надо идти.

– Да, нам надо идти, – сказала Острозубка.

– Спасибо, девочки, – тихо пробормотал енот.

– За что?

Полохвост ничего не ответил, достал из-за пазухи короткую плоскую палку и стал бить снующих по стене туалета тараканов.

– Пошли, – зайчиха дёрнула Острозубку за плечо, – он больше не будет с тобой разговаривать, уж я-то знаю – в одном коридоре живём.

Острозубка взглянула на енота – тот шептал что-то невразумительное и не обращал на них никакого внимания.

С дороги послышались голоса.

– О, со школы идут, – догадалась Ушка, – всё на велосипед не могли налюбоваться! Пойдём быстрее отсюда.

Красноклык жил в соседнем дворе и, когда Острозубка и Ушка подошли, уже ждал их, сидя на скамейке возле песочницы.

– Чего так долго? – увидев девчонок, крикнул лис.

– Не ори, – строго сказала Ушка, – ты топор взял?

– Конечно, – ответил Красноклык и достал из-под скамейки плотницкий топор, – ещё от деда достался!

– Давай сюда.

Ушка взяла топор и убрала в рюкзак.

– Чешуйка у себя?

– Я слышал, как мама на него кричала, так что не думаю, что его выпустят, – ответил Красноклык.

После того, как отцу Чешуйки при разгоне забастовки сломали хвост, он серьёзно заболел и, промучившись пару дней, умер. Мама после этого немного повредилась рассудком и часто срывалась на сына, который и так с самого детства был запуганным и нервным.

– Зайдём к нему? – предложила Острозубка.

– Зайдём.

Они зашли в барак, поднялись на второй этаж и постучали в дверь.

На стук выглянула мать Чешуйки. Её глаза бешено вертелись в разные стороны, а из полуоткрытого рта торчал язык.

– Он не пойдёт с вами! – прошипела она.

– Можно нам у него спросить? – спросила Острозубка.

– Нет!

Ушка посмотрела поверх голов Острозубки и ящерицы и увидела Чешуйку – он сидел на полу у окна, зажав голову лапами.

– Чешуйка! – громко позвала она.

– Он никуда не пойдёт! – крикнула ящерица и плюнула Ушке в лицо.

– Фу! – вскрикнула зайчиха и принялась снимать с лица зеленоватую клейкую слюну.