Дети белой богини

Четверг был в городе третьим днем большого рынка. Согласно традициям, сельские забивали скотину к четвергу, а в субботу и в воскресенье распродавали остатки. Так уж повелось испокон веков. С четверга люди начинали готовиться к предстоящим выходным. А эти выходные празд­ничные: приближались выборы. Потому на рын­ке была толчея. Люди не скупились, зарплату на этот раз выдали вовремя. Да и Новый Год на носу, надеялись на премию. Приближалась горячая пора, череда разгульных праздников. Их торопи­ли, как никогда, год для торговли выдался неудач­ный, засушливый. Тоненький ручеек денег, тек- , ший из карманов покупателей в карманы продав­цов, совсем пересох, и все хотели декабрем про­кормить весь следующий год, который тоже обе­щал быть нелегким.

Ожидание праздника будоражит больше, чем сам праздник. Потом все утонет в вине, раство­рится в горьком тумане похмелья, и в конце на­ступит неизбежное разочарование. Но сегодня город еще витал в облаках самых радужных на-"дежд, он словно помолодел и расправил плечи. .Люди хотели праздника и одного этого было дос­таточно, чтобы преобразить дряхлеющий N. Лицо города словно бы посветлело. Выпавший снег был чист и хрустел, словно накрахмаленный.

Он заехал на рынок в надежде встретить Гер­мана и не ошибся: тот сам искал встречи, но хо­тел обставить все как случайность. В половине девятого утра здесь все уже бурлило. Но высо­кую, мощную фигуру Горанина видно было издалека, любимец N привлекал к себе всеобщее внимание.

-Глянь-ка! Горанин! -переглянулись продав­щицы сдобы у лотков, где Александр задержал­ся, чтобы купить пирожок.

- Хорош! Хоть картину с него пиши! Глянь, куртка какая! Дорогая небось! И откуда у людей деньги?

- И... Сказанула! Народ бедный, значит, власть богатая!

- А говорят, наш Герман в мэры метит!

- А, пускай! Хуже-то не будет.

- Да уж куда хуже...

Горанин его заметил, приветственно махнул рукой и пошел навстречу, прокладывая себе до­рогу в толпе людей, словно ледокол, которому нипочем любая стихия. Непотопляем.

- Завьялов! Здорово!

- Отойдем? - тут же спросил .тот.

- Отойдем... На выборы пойдешь в воскресе­нье? - спросил Герман, когда они вынырнули из толпы.

- Не знаю. Может, пойду.

- Неважно выглядишь. Бледен что-то. Ну, сиди дома, болей. А я вот собираюсь. Пока только в качестве избирателя.

- Нынешнего мэра будешь в Думу пропихи­вать?

- А как же! Он подстраховался. Если не выбе­рут, останется еще на один срок, а выберут, дос­рочно уйдет в отставку. Мне четыре года ждать не с руки, надо помочь.

- Задействовать административный ресурс? Так, что ли, называется? - усмехнулся Завьялов.

- Точно.

- Ну, это предисловие. Скажи лучше, зачем меня искал?

- Догадливый! — рассмеялся Герман. — Всегда говорил, что ты - лучший опер в Управлении. За­рыл ты свой талант в землю, Сашка! Но после­днее время ты меня удивляешь.

- Так... Дошли, значит, слухи?

- О том, что ты дочери мэра предложение сде­лал? Руки и сердца. - Герман хмыкнул.

- И кто тебе сказал?

- Сорока на хвосте принесла.

- Уж не сама ли Аглая?

- А ты ее напугал, - пристально посмотрел  на него Горанин. - Ох, как напугал! Ты зачем день­ги со счета снял?

- Тоже сорока принесла? А как же тайна вклада?

- Для меня никаких тайн в нашем городе не существует, запомни. Ты еще только заказал день­ги, не получил, а мне уже был звоночек.

- Ты что, следишь за мной? Каждый мой шаг контролируешь?

- Ну зачем ты так? - поморщился Герман. -Я по-дружески спрашиваю, для чего тебе день­ги?

- Может, я машину собрался покупать.

- Ты? Машину?

- А что? Права у меня есть. Куплю и буду по городу кататься. Трупы из особняков городских шишек вывозить. Должно быть, доходный биз­нес. А директор рынка знает?

- Он знает только, что Косой убит, — отрезал Герман. - И поверь, его это не огорчило.

- Ты обещал объяснить мне, как на костюме оказалась кровь, - напомнил Завьялов.

- Ах, да! Ну так заходи.

- Если в воскресенье вечером приду, ничего? Часикам к девяти? Или ты занят?

- Вечером? В девять? Нет. Не занят. Я не в команде мэра, хотя и лицо заинтересованное. Сво­ими силами обойдутся, мне там делать нечего. Да и с Аглаей не очень ладим. Пока, - многозначи­тельно добавил Герман.

- Значит, до воскресенья?

Александр уже собрался вновь нырнуть в тол­пу, но Горанин схватил его за руку:

- Постой.

- Что такое?

- Насчет Ники. Это серьезно?

- Вполне.

- Ты вот что, держись от нее подальше.

- Не понял...

- А чего тут не понять? Я тебе запрещаю к ней подходить. Встречаться с ней, разговари­вать.

- Но ты же сам говорил...

- Что? Что я тебе говорил? — разозлился вдруг Герман, - Что не люблю ее? Буду рад, если она найдет другую игрушку? Так вот, кто угодно, только не ты.    

- Почему?                             

- Поймешь. Не трогай девочку. Пусть лучше этот... как там его? Ромео с дипломом юриста ее в кино водит.

- Ты- за этим меня искал?

- В общем-то... да.

- Это из-за Маши? То есть имеет какое-то от­ношение к убийству моей жены?

- Да. Имеет. Жизнь надо начинать сначала, Саша. И оставить в покое другую, в которую ты собираешься грубо вмешаться. Не лезь. Просто не лезь..

- Но она сама...