Дети белой крови

Значит, его Полина была избалована и не слишком умна – Диаманта подумала об этом, но говорить не стала. Неразумный подросток еще может верить, что нужно говорить правду, что бы ни случилось. Но взрослая женщина, да еще и из семьи дипломатов, должна понимать, что иногда лучше промолчать и избежать войны, чем брякнуть честную глупость и этим развязать межкластерный конфликт. Когда на одной чаше весов эгоистичное желание везде и всюду тащить свое мнение, как знамя, а на другой – сотни невинных жизней, что на самом деле важнее?

Поэтому хорошо, что его Полина не стала дипломатом. Судя по рассказу Артура, она выбрала себе роль куда приятней: вышла замуж и сделалась домохозяйкой. Теперь ее муж строил карьеру, которую она так презирала. А Полина получила в свое распоряжение огромное поместье, окруженное вишневым садом, обустраивала его по своему усмотрению, ходила на торжественные приемы, занималась благотворительностью – словом, жила в свое удовольствие, не думая о хлопотах.

Беда сама нашла ее. Как только Артур перестал быть стажером и успешно завершил свою первую дипломатическую миссию, на их дом напали.

– Это не было покушение, скорее, мелкое хулиганство… Налетела группа нелюдей, залили дом кровью, как потом оказалось, коровьей. Крайне неприятно, но не смертельно, на мой взгляд. Такое случается: почти всех молодых дипломатов, которых считают перспективными, стараются отпугнуть. Поэтому я счел это хорошим знаком, хотя, конечно, потребовал расследования и наказания для виновных. Мне казалось, что все это понятно, Полина ведь тоже росла в семье дипломатов, она знала, что к чему. Но для нее все было иначе.

Она объявила мужу, что у нее депрессия, и улетела на курорт Франции, чтобы «подлечить нервы». Артур не стал возражать, к возвращению Полины он навел в доме порядок, наладил систему охраны и решил, что уж теперь-то все будет хорошо.

Но хорошо не было. Началось то, к чему они оба должны были подготовиться, однако Полина почему-то делала вид, что сталкивается с таким впервые. Артуру звонили домой и угрожали расправой. Его обвиняли во взятках, писали о его романах с женщинами-нелюдями, чтобы доказать: такой человек не может представлять волю людей. Его пытались выставить то подонком, то извращенцем, то психопатом.

Артур относился к этому с должным смирением, его еще при обучении предупреждали, что так будет. После каждого нелепого обвинения он терпеливо переносил официальное расследование, получал доказательство своей невиновности, а с ним и повышение. Другие не выдерживали такого давления, ломались. Артур ничего не боялся и не позволял нелепым нападкам задеть себя. Он понимал, что в его профессии ничто не дается просто так, за любой успех нужно платить.

Но если к трудностям на работе он был готов, то скандалы дома стали для него полной неожиданностью. Он-то был уверен, что это будет его убежище, его крепость, где можно хотя бы недолго отдохнуть от того давления, которым встречали его кластерные миры. А там шла война – громкая и разрушительная.

– Полина… она очень нежная и ранимая, видимо, – усмехнулся Артур. – Если я мог перенести взрыв машины в двух шагах от меня, то она рыдала по двое суток, если ее по телефону шлюхой называли. Ей казалось, что скандалы, которые мне навязывали, портят ее репутацию.

– А у нее была репутация?

– Как и у любой богатой наследницы. Я не виню ее. Полина сделала все, чтобы не лезть в межкластерную дипломатию именно из-за этой грязи. А что в итоге? По моей вине она лишилась карьеры, но получила все связанные с карьерой неприятности!

– По-моему, ты слишком строг к себе.

Диаманта не пыталась подбодрить его, она и правда в это верила. Она прекрасно знала таких женщин, как Полина – она ведь и сама была богатой наследницей, в некотором смысле. Эти девицы, с рождения получавшие только лучшее, стремились, чтобы из их жизни исчезли последние хлопоты. Все эти «нежные и ранимые» хотели просто порхать над проблемами плебеев, эдакие феи над радугой.

Казалось бы: что мешало Полине поддержать мужа? Он избавил ее от работы, дал ей дом и защиту. Дурацкие звонки – худшее, с чем она сталкивалась: она прекрасно знала, что на территорию ее дома никто не проникнет, Артур все для этого сделал. Но ей слишком нравилась роль обиженной и оскорбленной, чтобы стать для мужа опорой и защитницей. Поэтому она громыхала скандалами, рыдала и била посуду; это ее скромные силы, как ни странно, позволяли. Вряд ли она сама до конца понимала, чего хочет – ведь если бы Артур отказался от карьеры дипломата, она наверняка снова была бы недовольна, но уже тем, что их семья потеряла былое уважение. Ей, скорее всего, просто нравилась роль страдающей жертвы, она казалась куда интересней, чем роль скучающей домохозяйки.