Дети Бемби

— Воспитание, — спокойно сказала Фалина. — Вы придаете воспитанию слишком большое значение. Детей предостерегают от опасностей, которые им неведомы, потому что они еще ничего не пережили. Их оберегают, о них заботятся. Раньше сделать для них больше было невозможно, сегодня — тоже. Поэтому каждый вырастает все-таки таким, каким он был, по существу в самом начале. Самое большее, что может немного подействовать, так это личный пример, да и то не всегда. Часто они поступают совсем наоборот.

— Да, совсем наоборот! Тут вы правы! Возьмите вашего сына. Когда я спрашивала у Бэмби, испугала ли я его или нет, он каждый раз вежливо отвечал: «Да», и я была довольна, это было интересно.

Неясыть сентиментально закатила глаза, потом сразу же сердито вытаращила.

— Ваш сын на мой вопрос дерзко ответил: «Нет» — и вдобавок бесстыдно высмеял меня.

— О, это потому, что он очень испугался, — успокоила ее Фалина.

— Почему же он тогда соврал?

— Ему было стыдно.

Неясыть такой ответ обрадовал и она заметила:

— Я напомнила ему об отце, о том, как он замечательно пугался. Но тогда ваш сын меня обругал.

— Гено хотел защитить отца, — мягко ответила Фалина.

— Ладно, оставим это. Мне было неприятно, — громко сказала неясыть. — Эта молодежь…

— Юность — это большое преимущество, — объяснила Фалина.

— Большое преимущество, — насмешливо повторила неясыть, — преимущество, которое уменьшается с каждым днем. Все когда-нибудь превратятся в стариков, если не умрут раньше.

Она увидела толстую ночную бабочку, расправила крылья, поймала ее и улетела.

Когда они на рассвете спешили к себе на лежку, навстречу им вышел Бэмби. Гурри живо подскочила к нему:

— Отец! Отец!

Гено молча положил голову отцу на бок. Фалина добродушно сказала:

— Здравствуй.

— Послушайте, дети, — сказал Бэмби чуть ли не торжественно. — Очень скоро я заберу вашу маму к себе. Она останется у меня надолго. Вы поняли меня?

— Мы придем к тебе вместе с мамой, — дерзко проговорила Гурри.

— Я запрещаю это, — спокойно заметил Бэмби.

— Но почему? — осмелилась спросить Гурри.

— Не спрашивайте меня, — спокойно попросил отец. — Вы мне не нужны.

— А маме мы тоже не нужны? — от любопытства Гурри решилась задать еще один вопрос.

Отец сочувственно ответил:

— И маме тоже, моя девочка.

Брат и сестра смотрели на мать, но так как она любовно не спускала глаз с Бэмби, детей охватило совершенно незнакомое, испугавшее их чувство.

Бэмби продолжал:

— Вы останетесь одни.

Гурри задрожала.

— Совсем одни?

— Вдвоем, — сказал отец. — И вам будет лучше, чем другим детям, у которых нет ни брата, ни сестры. Держитесь друг друга.

Гено, запинаясь, решился спросить:

— И долго мы будем одни?

— Я не могу тебе сказать точно, мой сын.

Фалина молчала и нежно смотрела на Бэмби. Детям показалось, что перед ними совсем другая мама.

— Запомните как следует, — сказал отец, — когда вы останетесь одни, без надзора мамы, вы должны быть вдвойне внимательны и в десять раз осторожнее. Вы должны вести себя как взрослые, и не забывать, что вы еще дети и у вас нет никакого опыта. Ходите всегда так, чтобы ветер дул вам навстречу, тогда вы сможете почуять любую опасность. Вы не должны пропускать мимо ушей предупреждения тех, кто вас охраняет. Кто они?

Гено стал перечислять:

— Сорока, сойка…

— Вороны, — добавила Гурри, — белочка, черный дрозд…

Бэмби кивнул:

— Иногда и черный дрозд. Хорошо. Помните, что при первом же предупреждении надо стремглав бежать в заросли, туда, где они гуще всего! Не шали слишком много, Гурри, не будь легкомысленной!

— Я присмотрю за ней, — твердо сказал Гено.

Гурри пообещала:

— Я буду очень послушной.

— Знаком ли вам Его запах? — спросил отец.

Дети молча покачали головами.

— Когда ветер донесет до вас запах страшнее, чем запах лисицы или хорька, страшнее, чем запах собаки…

— Мы не знаем, как пахнет собака, — перебила его Гурри.

— У вас, конечно, нет опыта, дети, — возразил Бэмби, — но как только вы почуете даже самый легкий запах, который распространяет Он, вас охватит такое волнение, о котором вы и не подозреваете, волнение, подобное буре, которое потрясет вас. Это будет означать: «Прочь Прочь! Прочь! Как можно быстрее и как можно дальше!

— Прочь… прочь… прочь! — выдавил из себя в ужасе Гено.

— И еще кое-что, — продолжал Бэмби, — еще кое-что очень важное. Другие дети, оставаясь одни, имеют плохую привычку звать маму из-за страха, тоски или соскучившись; разве узнаешь, отчего глупые дети мешают маме, заставляют ужасно волноваться родителей? Вы никогда не будете звать маму. Запомните это как следует! Ни при каких обстоятельствах. Она конечно вернется, когда я ей разрешу. Она найдет вас, где бы вы ни были. Но не зовите ее. А теперь всего вам хорошего.

Он повернулся и пошел гордо, бесшумно, с высоко поднятой головой, на которой красовались великолепные рога. Он скользил в глухой чаще так, что не шевельнулась ни одна ветка, не дрогнул ни один листик.

Детям показалось, что они никогда не видели отца так близко, никогда так долго не слышали его добрый царственный голос. Они смотрели ему вслед, завороженные и потрясенные.

— Я не знаю, о чем он говорил.