Дети Безымянного

Ты погряз в бессмысленной борьбе за жалкие крохи власти и уважения, прошептала Сущность.  Тебе пора осознать, что ты растрачиваешь себя  впустую. Как только ты воспользуешься мной — наполнишь свои заклинания  моей мощью — ты станешь превыше всего этого.

Именно этого Давриел и боялся. С тех самых пор, как он украл Сущность, — извлёк её из разума умирающего человека, — он постоянно ощущал в себе её безграничный потенциал.

Скоро, добавила Сущность, мы сбежим от этой серой обыденности.  Скоро…

Они подошли к церкви — простому деревянному зданию с остроконечной крышей. Никаких поражающих воображение витражей на окнах — где угодно, но только не в Подступах. Всего лишь просторный одноэтажный барак, заставленный скамейками. Внутри царил кромешный мрак, поскольку малочисленные окна не пропускали достаточно лунного света.

Большие передние двери были распахнуты настежь, а засов на внутренней стороне оказался аккуратно отодвинут в сторону. Любопытно, подумал Давриел, проведя пальцами по резному дереву и отметив характерные царапины. Они были свежими. От него не ускользнуло и то, что когда-то на двери был изображён хомут — символ Церкви архангела Авацины. Его соскребли несколько месяцев назад. Такой же символ, только каменный, некогда украшал главную арку, а теперь был замазан штукатуркой.

— Что это? — спросил он, указывая пальцем. — Зачем люди избавлялись от этого символа?

— Ну, — ответила Тасенда, — после того, что случилось в прошлом году, приоресса решила...

— Того, что случилось в прошлом году? — Давриел наморщил лоб. — А что, собственно, случилось?

— С ангелами? Ты не знаешь? — изумилась Тасенда.

Он покачал головой, затем повернулся к мисс Хайуотер, которую, казалось, позабавил его вопрос. Даже Злобогрыз удивлённо вскинул бровь.

— Вы ведь шутите, да? — недоверчиво переспросила она. — Архангел Авацина внезапно сходит с ума? А вместе с ней и почти все её ангельские сонмы?

— Да? — удивился он. — В самом деле?

— Ангелы пытались убить нас, — добавила Тасенда. — Они собирались истребить человечество ради его же блага. Даже здесь, вдали от лона церкви, мы слышали об этом.

— Хм, — заметил Давриел. — Это звучит как чертовски большая заварушка.

— О, Дав, — закатила глаза мисс Хайуотер. — Я же подготовила тебе целых три доклада по этому вопросу.

— И я их слушал?

— Очевидно, нет.

Тасенда, всё ещё не веря своим ушам, указала рукой на небо. — Луна! Разве ты не видел луну?

— А что? Она тоже пыталась вас убить?

— Символ! Огромная руна, высеченная на её поверхности!

Он отступил на шаг и взглянул наверх, затем склонил голову. — А разве она не всегда была такой?

Тасенда смотрела на него с изумлением. — Как можно быть таким хитрецом и растяпой одновременно?

— Ты задала вопрос, который мучит меня уже много лет, дитя, — пробормотал Злобогрыз. — Однажды я узнаю его секрет, пока его душа будет поджариваться в моей печи глубоко в преисподней, умоляя о пощаде. А потом я сожру его душу!

— А я уж постараюсь, чтобы у тебя случилось несварение, Злобогрыз, — ответил Давриел, щурясь на луну. — А знаешь, мне нравится. В этом чувствуется стиль. Он поднял руку и сжал кулак, призывая Гутморна и Иледрис.

Они пронеслись над головой, хлопая крыльями, и с тихим стуком приземлились неподалёку. Эти двое утверждали, что являются братом и сестрой, — потому что были сотворены в один и тот же день, — но они были настолько рогатыми, что вполне могли бы записать в свою родню ещё и какие-нибудь особенно амбициозные вилы, и Давриел ни за что не заметил бы подвоха.

— Следите за периметром деревни, — приказал им Давриел. — Не доверяю я этой ночи. С остальными всё будет в порядке, если мы войдём в церковь?

— Я не боюсь ангелов, — рявкнул Злобогрыз.

— А мне всё равно, — пожала плечами мисс Хайуотер. — Если там не будет священников с изгоняющими заклинаниями.

Ну и славно. Давриел решительно шагнул внутрь.

ГЛАВА VII. ТАСЕНДА

Тасенда задержалась у дверей церкви, пока Давриел и демоны рассредоточились и приступили к расследованию.

Ей были хорошо знакомы звуки этого места. Как голоса эхом отражались от карнизов. Как журчал родниковой водой маленький фонтанчик. Приоресса повелела установить этот символ непорочности незадолго до рождения Тасенды — попытка противопоставить прозрачность его воды нечистоте Топи.

Тасенда бывала здесь на службах вместе с Виллией, хотя сама так и не дала обет Блаженного сна. Именно это церковь считала признаком истинной веры: клятву, что тело умершего будет передано в приорат для панихиды, а не погребено в Топи.