Дети Безымянного

Другими, да. Но «лучше» или нет — это лишь вопрос человеческого восприятия. Как бы то ни было, я не заставляю тебя владеть мной. Если ты хочешь передать меня другому, ты вольна это сделать. Или же ты можешь оставить меня — и пользоваться моей силой, как своей.

— Что… что тогда будет со мной? — спросила Тасенда. — Я стану злой, как Виллия?

Всё зависит от твоего выбора. Но ты уже не сможешь стать такой, как раньше. Ты можешь вернуться в деревню без меня, и навсегда измениться. Или со мной. И навсегда измениться.

Потому что не меняются только мёртвые.

Поколебавшись, Тасенда решилась.

Я приму эту силу.

Образы обрушились на неё тяжестью горы. Она видела… видела миры. Сотни, тысячи миров. Так много людей.

Сила пронизывала её. В один миг ей стали знакомы поколения тех, кто жил в Подступах. Воспоминания веков, суть всего, что существовало до неё. Она задыхалась под этой тяжестью, разом став единой с десятью тысячами душ.

А потом… она отпустила часть из них на волю. Сущности это не понравилось, но не она была здесь главной. Тасенда не собиралась удерживать души тех, кто всё ещё мог жить. Она вернула Йорго и его семью. Учительницу Дакну. Мельничиху Хедвику. Рома и священников. Каждого, чьё тело было ещё живо и дожидалось возвращения духа.

Это не относилось к её родителям, которым больше некуда было возвращаться. Их души, тёплые и мягкие, прильнули к её собственной. Но души сестры с ними не было. Тасенда забрала себе её силу, но бедная Виллия… просто исчезла.

Свечение Тасенды расширялось. Она  была силой, была душами. Сущностью Топи, Тасендой из Ферласена, и тысячью других людей одновременно.

Обернувшись, Тасенда взглянула на несчастный труп, запертый в темнице с крыльями, прибитыми к стене. — Я видела душу Ангела. Я касалась её.

Мне об этом ничего не известно, ответила Сущность. Но я не думаю, что это возможно.

И всё же это было правдой. Она была дочерью двух миров, двух богов, двух идеалов. Пока она размышляла над этим, что-то глубоко внутри неё словно взорвалось, пробуждаясь к жизни.

Постой.

Она шагнула к Давриелу, который выглядел по-настоящему измождённым. Тасенда протянула руку и осторожно коснулась его щеки.

— Спасибо, — произнесла она голосом, который перекрывался сам с собой, словно тысячи людей говорили хором. Затем она проникла в его разум и забрала маленький кусочек силы, который он похитил у неё этой ночью. — Но больше не смей влезать мне в голову.

И затем — впервые в жизни ощущая себя целой — Тасенда исчезла.

ЭПИЛОГ

Головная боль стала для Давриела почти родной.

Такую боль мог причинить член семьи. Она была с тобой так долго, что порой ты радовался ей, как старому знакомому. Такую боль легко можно было спутать с чем-то совершенно иным.

Он сидел на стуле приорессы, за её столом, держа в руке чашку с чаем и вздыхая. Помедлив, он вернулся к недописанному контракту на демоническом языке, который лежал перед ним — но головная боль воистину мешала ему сосредоточиться.

Напомни, почему ты не можешь снять мигрень? обратился он к Сущности.

Та не ответила.

Всё ещё дуешься? спросил он. Из-за того, что я отказался от силы?

Размышляю, тихо ответила Сущность. Я всегда считала, что однажды ты одумаешься. Но ты заставил меня убедиться в том, что я ошибалась. Ты недостоин меня, и никогда не был достоин.

Ой, полно тебе, отмахнулся Давриел. Подумай, как бы ты ревновала, если бы мне пришлось делить своё внимание между двумя Сущностями.

Ты совершил большую ошибку, Давриел Кейн, сказала она.И скоро ты узнаешь её цену. Ты станешь проклинать себя, когда всё, что тебе дорого, обратиться в прах. И не потому, что твоя сила слишком велика. А потому, что этой силы не хватит, чтобы остановить твоих врагов.

Давриел поёжился. В том, как Сущность произнесла эти слова… сквозила неприкрытая враждебность, которой он прежде никогда от неё не слышал.