Дети Богов

За несколько минут до темноты из самого большого здания на улицу были вынесены длинные столы, которые быстро оказались устланы издающими чудесный запах блюдами. Поджаренное на костре мясо и громкие голоса могли привлечь вырвавшихся из-за барьера монстров, но выставленные на стене дозорные заранее подготовились к плотной обороне — они не позволят существам испортить праздник.

Для большого количества голодных ртов кулинары приготовили соответствующее количество еды, удивив гостей из столицы полным отсутствием рыбы — вместо нее подали баранину, которую раздобыть в засушливом климате было гораздо проще. Люди набросились на не отличающуюся разнообразием пищу: они набивали желудки, пели песни и бросались в танцы, веселясь, будто в последний раз.

Икарос наблюдал за товарищами и кириосами пустым взглядом, полностью погрузившись в собственные мысли. На его тарелке лежало почти нетронутое мясо, а в чаше находилось сильно разбавленное водой вино, которому сегодня было не суждено оказаться в желудке юноши. Аретуса, в очередной раз задумавшая раскрепостить любимого на откровенный разговор, едва ли не силой повела его прочь от шумной толпы, в более укромное и тихое место.

Подойдя к просторному шатру, Рета пригласила Фило внутрь.

— Это ведь жилище Димостэниса, — опомнился он, оказавшись внутри.

— Галанис добродушно позволил воспользоваться им.

— Для чего?

— Каро, все вокруг видят, как ты мучаешься. Каждый из нас, близкие друзья, товарищи и просто собратья пытались найти способ подступиться к тебе — все безрезультатно. Остэн сам изъявил желание дать мне еще один шанс добиться хоть каких-либо объяснений, теперь наедине — если захочешь, этот диалог никогда не выйдет за стены шатра.

Икарос опустил взгляд, отказываясь говорить — глаза девушки наполнились слезами, и она прильнула к молодому человеку, так страстно поцеловав его в губы, что даже пустила юноше кровь.

— Ты делаешь мне больно, не доверяя неясно откуда появившуюся сокровенную тайну, и заставляешь придумывать все больше глупостей. Я верю, что подобное поведение чем-то обосновано, но даже не могу представить каким обстоятельством именно. Должно быть, ты поступаешь верно, но мне от этого ничуть не легче.

— Скрываемую вещь не способен понять ни один протеже Посейдона. Я бы сам не понял, поменяй стороны местами. Ничьей вины, тем более моей, в этом нет, но признаться сейчас — худшее решение, которое только можно принять. Клянусь всеми Богами и здоровьем матери, что по возвращению домой поведаю всю правду и буду откровенен в своих ответах.

— Договорились. — Аретуса посмотрела мокрыми глазами наверх. — Я люблю тебя.

— И я тебя, милая.

Девушка вновь потянулась к губам Каро, одновременно с тем сжав рукой его промежность. Напряженный Фило вдруг почувствовал, как до предела наполненная мыслями голова резко опустела, и поддался чувствам, бросившись страстно целовать и быстро раздевать Рету, оставляя ее с голым торсом. Оторвавшись от сладких уст, он опустился на колени и нежно провел пальцами от плечей Раптисы до ее живота, акцентировав особое внимание на грудях. Юноша не спешил, заставляя партнершу извиваться от предвкушения удовольствия — окончательно избавив изящное женское тело от одежды, он стал целовать оголенные бедра, руками поглаживая выгнутую поясницу и упругие ягодицы. Убедившись, что Аретуса достаточно возбуждена, Икарос одним движением бросил ее на постель и доставил любимой истинное наслаждение.

Аминтас

Пробирающий до костей ветер то поднимался, оживляя бесчисленные макушки деревьев, то снова утихал, погружая остров в мертвецкую тишину. С наступлением тьмы монстры и звери вышли на охоту: они осторожно прыгали по камням и медленно пролезали сквозь густые заросли, научившись не издавать ни звука при передвижении. Стоило им только учуять, а затем выследить жертву, как по окрестностям разносился душераздирающий вопль, который тут же резко обрывался — животное, захлебываясь в крови из разорванного горла, быстро умолкало. Беспросветными ночами никто из обитателей здешних земель не мог чувствовать себя в полной безопасности.

На вернувшегося в сознание Аминтаса нахлынула новая волна боли от многочисленных ран, пересохшего горла и щипающего кожу холода. Он растерянно смотрел по сторонам, силясь разобрать в темноте хоть что-то и вспомнить произошедшее — его виски неприятно пульсировали, раздаваясь эхом в раскалывающейся от нахлынувших мыслей голове. Сориентировавшись в пространстве, наварх с удручением осознал, что не может подняться из-за застрявшей между камнями ноги, испытав связанное с этим негодование еще раз. Пошарив руками по смешанной с гравием траве, он также не обнаружил ни своего меча, ни какого-либо предмета, которым бы мог подпереть упавший сверху булыжник и выбраться из ловушки. Замерзший и прикованный к месту Амин в моменте утратил всякую надежду на спасение и бессильно развалился на холодной земле, собравшись смиренно принять постыдную смерть.