Дети большого дома

— Вот мерзавцы! Да, следовало бы приготовить им хорошие постели! — стиснув зубы, проговорил комиссар.

— А нет сзади частей, идущих вслед за ними? — озабоченно спросил комбат.

— Я думал об этом, — подхватил лейтенант. — Почти с километр прошли бегом в обратном направлении, поэтому и запоздали. Никого нет.

— Ясно, — заключил Аршакян. — Ну, какое решение принимаешь, комбат? Не ударить ли по ним одновременно и в лоб и в спину?

Капитан Юрченко задумался. Ведь могло случиться, что незадолго до этого прошли вперед другие неприятельские части. Вступив в бой, батальон обнаружит себя, и для него может создаться тяжелое положение. Посоветовавшись с комиссаром и старшим политруком, Юрченко согласился с их доводами: действительно, если батальон остался в окружении и другого выхода нет, атаковать придется. Кроме того, в этом случае выявится и то, откуда еще батальону может грозить опасность. Да, атаковать необходимо.

Группа, приблизительно в составе роты, двинулась ускоренным маршем в обход. Ей предстояло первой открыть огонь из пулеметов. Остальная часть батальона должна была подобраться к врагу и ударить сзади. Старший политрук и командир одной из рот пошли вперед с ударной группой. В этот же отряд влились и только что ходившие в разведку.

Через полчаса отряд добрался до шоссе. Вдали снова появились то погасавшие, то снова начинавшие мерцать крохотные огоньки. Но вот огоньки окончательно погасли. Теперь очень трудно было определить расстояние до подразделения врага.

Часть бойцов отряда залегла прямо на шоссе, в большой воронке. Остальные заняли удобные позиции по обочинам дороги и в кюветах.

Сигнал к бою должен был подать командир роты длинной пулеметной очередью.

Минуты тянулись нестерпимо долго. Хотя руководить боем должен был командир роты, ответственность в случае неудачи ложилась на Аршакяна, как более старшего по званию. Тигран знал это, но сейчас думал не об ответственности, а об успехе задания и о жизни людей Ни Аршакян, ни командир роты не собирались идти навстречу неприятелю: из всех возможных позиций самой удобной была занятая ими. Не следовало раньше времени обнаруживать себя.

Командир роты решил выслать разведку. Двое бойцов скрылись в темноте и, вернувшись, доложили, что фашистское подразделение, расположившееся на короткий отдых у дороги, на неубранных копнах пшеницы, только что поднялось и строится, чтобы продолжать марш. Разведчики слышали приказ к подъему — какое-то немецкое слово, похожее на «halt», дьявол разберет их лай!

Чувствовалась близость рассвета. На шоссе показалась головная часть подходившей колонны. Наконец-то идут! Слышится топот ног по мерзлой земле. Расстояние сокращается, уже можно разглядеть их. Но что это? Неужели это наши? На них обмундирование Красной Армии! Мысль о том, что они могли стрелять по своим, была ужасна. По телу Аршакяна пробежала дрожь, он положил похолодевшую руку на ствол пулемета, за которым залег командир роты. Думая, что старший политрук предлагает ему открыть огонь, тот осторожно шепнул:

— Пусть подойдут ближе. Будем стрелять в упор.

Колонна почти вплотную подошла к месту засады.

Можно было разглядеть даже фигуры в передних рядах.

— Что же это такое? Наши?.. — прошептал Тигран. — Погоди, не стреляй.

Он вновь схватился рукой за ствол пулемета, но в эту минуту шагавший во главе колонны оглянулся и по-немецки громко крикнул:

— Лейтенант Курц, ко мне!

— A-а, переодетые немцы! — перевел дух Аршакян и во весь голос крикнул: — Товарищи, фашисты напялили на себя наше обмундирование. Бей гадов!

Последнее слово слилось с грохотом залпа. Первый ряд колонны словно скосило. Послышались вопли ужаса, поднялась суматоха.

— В ловушку попали, в западню, боже мой! — выкрикивал какой-то голос по-немецки.

Колонна откатилась назад.

Застигнутые врасплох, перепуганные фашистские солдаты пытались бежать от огня. Но прогремели новые залпы. Попав в огненное кольцо, гитлеровцы теснились на шоссе, не соображая, что в такой скученности одна пуля может поразить несколько человек одновременно.

Паника была полной, тем более что первые же залпы свалили идущих впереди офицеров.

Стало светлее, уже можно было рассмотреть все, что происходило на дороге. Несколько фашистских солдат отбежали от шоссе. Раздалась громкая команда гитлеровского офицера:

— Рассеяться в поле! Залечь!

Фашисты не знали, что советские бойцы, поймавшие их в ловушку, предусмотрели и эту возможность и не дадут им рассеяться. Никому из них не пришло в голову открыть ответный огонь. Советские бойцы стреляли из укрытия и были невидимы для них.

Приподняв голову, Тигран огляделся. Шоссе было завалено трупами. Десятки людей падали ничком и оставались лежать неподвижно… Вначале он подумал, что все упавшие убиты наповал. Ему казалось удивительным, что командир роты продолжает поливать огнем уже убитых фашистов. Но когда вокруг засвистели пули, он понял, что залегшие на шоссе гитлеровцы ведут ответный огонь из автоматов.