Дети Брагги

От вала, от обращенных на север ворот Фюрката раздался оглушительный треск, будто крушил черепа великанов могучий Мьельнир. И по обломкам деревянной баррикады выплеснулось два бурных потока, чтобы стремительно, будто ткань кровавой иглой, прошить кипящую на поле схватку. И будто волею волшбы иглы эти превратились сперва в стрелы, затем в дротики, копья... Чтобы наконец развернуться полотном смертоносных секир, лезвиями обращенных друг к другу.

Поистине железной была воля молодого конунга, раз смог он сдержать в лагере шесть - целых шесть! - долгих сотен бывалых бойцов. Удержать в бездействии воинов и их вожаков, в ярости рвавшихся в драку, чтобы в решающий миг бросить их в битву.

И поистине железной должна быть воля ведущих дружины ярлов и верность дружинников своим вожакам, чтобы не рассыпались, едва выйдя на поле в цепь, оба отряда. Но стоило дружинам Ньярви и Торира Оленя, будто плугом разрывая пред собой поле, прорубить себе место в сражении, каждый в строю их, сделал лишь пол-оборота, и обе они выхлестнули по железному клину навстречу друг другу. И как неотвратимо разлетается затянутый на скалы корабль, как гонит по фьордам в начале половодья льды, потянулись к этим клиньям фюркатские дружинники.

И вновь с грохотом сталь ударила в сталь, и слышались в ее звоне голоса Гендуль и Гунн, Саннгрид и Свинуль - вещих дев битвы.

Соткана ткань большая, как туча, чтоб возвестить воинам гибель. Окропим ее кровью накрепко ткань, стальную от копий кровавым утком битвы свирепой ткать мы должны.

Гремела-пела и грохотала сталь, будто бы и не встречала нигде уязвимой плоти...

Ступали герои по крови франков. Кончен мир Фроди, рыщут по Йотланду Видрира псы, крови алкая.

Впитывая разрозненные остатки прочих отрядов, дружины Ньярви и Торира Оленя не сомкнулись, но растянули строй, железные клинья превратив в острые зубы, что жевали, колотили, мололи застрявшие между ними Вильяльмовы рати. И по всему полю звенели, переговаривались рога.

Отосланному к скальдам Скагги было видно, как ложится за левой дружиной неровная просека кучами сваленных тел, а если повернуть голову, то такую же будто след дракона из конунгова сна - увидишь и справа. Но вот правая дружина выровняла строй, и со стороны леса стал вытягиваться окованный сталью зловещий крюк, отсекая противнику дорогу назад. Какой-то из франкских вожаков, кто отсюда не разглядеть, собрал своих людей в попытке отрубить этот крюк, от сжимавшей его железной руки. Но люди Оленя сомкнули уже у леса ряды с ратниками Тьодольва Грохота и мяли, теснили франков, разворачивая их лицом к солнцу, спиной к Фюркату, нагоняя их на дружину Ньярви, чтобы раздавить, иссечь, исколоть, размозжить...

И вновь взвыли, переговариваясь, рога. Дружина Ньярви на мгновение как будто стала, уперлась на месте, и стала расходиться клиньями, слово в железные объятия принимая загнанного врага.

Объятия наливались, росли, взбухали, расправляясь толстым железно-чешуйчатым остроголовым двуглавым змеем, готовыми охватить кольцом, сдавить попавшего в эту ловушку врага.

Под предводительством ставшего в тот день берсерком Гвикки из Эрины воины Карри и люди Орма Готландца успели очистить уже почти весь склон древнего вала, и выходили на поле, чтобы слиться со строем Ньярви. А дружина сына Кальва будто выпростала вдруг стальную руку, чтобы сцепилась она с обороняющими укрепления Фюрката личными отрядами конунга. Шариками ртути пробежав сквозь строй Торира Оленя, вылилась в каплю, затем собралась в кулак дружина Змееглаза, усиливая заслон вдоль опушки леса. Подходящие разрозненные группки все раздували кольца удава, и стягивающиеся к ним песчинки затапливали оказавшееся между ними франкское войско. Пока Вестмунд атаковал в лоб, две дружины теснили неприятеля с флангов.

Очистив от неприятеля склон древнего вала и подбирая по дороге франкские мечи, покинули ирландцы свои убежища, чтобы присоединиться к Гвикке.

- Друим-аэд-Бран!

- Гвикка! Эй, Квельдульв! - кричал, прорубаясь сквозь схватку, Глен. - Эй, Гвикка!

- Друим-аэд-Бран! - неслось уже, казалось, со всех сторон.

- Грим! Да что такое с Гвиккой! Никогда его таким не видел!

- Грим, ты что, не узнаешь меня!

Только в это мгновение дошел до скальда Локи полный смысл происходящего, и он тяжело осел в седле, слишком ошеломленный, чтобы сразу же ответить. Да что там ответить, если он не помнил, как вновь оказался верхом! Рядом застыл на мгновение Гвикка. Лицо гиганта было искажено горем, в глазах стояли слезы.

Тесно сбитый отряд верховых из отборной дружины Вестмунда мчался по полю от ворот Фюрката, разбрасывая попадающихся им под ноги пеших франков и поднимая их на копья. Они расчищали путь для конунга.

Вес готов был уже что-то спросить, но осекся, прочитал тяжкие вести по лицам Бьерна и Гвикки.

- Гаутрек... - Вес замолчал, не в силах выдавить ни слова.

Привалившись к коню Грима, Ирландец вцепился в луку седла так, что побелели костяшки пальцев.

И Квельдульв не ответил конунгу. И Бьерн... И Сигварт...

Будто мертвое пятно распространялась от них посреди схватки.