Дети Брагги

Лавки от стен горницы были отодвинуты, образуя круг, внутри которого подле жаровни с огнем Локи меж половиц держалось серебряное копье Одина. Каждый из скальдов, глядя на них, думал, что мало кому под силу взять на себя тяготы Одинова копья, а что до скальда Локи, то он был лишь один, и многие, как это не раз бывало на их собраниях последних лет, радовались про себя его отсутствию.

- Настало время, - обведя взглядом собравшихся, заговорил Ванланди, решить, что мы делаем дальше.

Ответом ему были безмолвные кивки в знак согласия - эти люди редко говорили без нужды.

- Всем нам известно, что конец истории не Асгарда, а нашего мира, хельмскринглы, круга земного не предопределен. Но Убби из Каупанга было видение о том мире, который возможен. Видение о мире, где бог христиан встанет надо всеми. Где на тысячу лет люди будут отданы во власть его жрецов. А в конце, в конце этих тысячи лет, хельмскринглу ждут пожары и голод. Об этом поведано нам в прорицании древних. И на протяжении всего этого тысячелетия бороться эти жрецы единого бога станут за то, чтобы сохранять людей такими, как они есть. Станут говорить им о том, что следует позабыть о мире этом и обратить свои помыслы к миру грядущему.

Как будто исход Рагнарек - битвы богов и людей с великанами - уже предрешен. - Ванланди с каменно-суровым лицом оглядел Круг скальдов. - Казалось бы, именно об этом и говорится в прорицании вельвы. И все же каждому из нас являлись в видениях погибшие в битвах, чтобы сказать, что ушли они не пировать и биться под стенами Вальгаллы, а в свой черед охранять Вечный ясень и Фенрира Волка. С незапамятных времен наши родичи знали, что в день последней битвы погибнут асы. Но время течет, и меняются люди. Не значит ли это, что меняться могут и асы?

И вновь согласные кивки собравшихся.

- Не стоит ли предположить, что Один призывает к себе все больше воинов, пополняя дружину?

- Зачем? - прервал его Скальдрек, скальд Хеймдаля. - Неужели охраняя Стержень мира и Фенрира, пополняя дружину, Всеотец рассчитывает победить?

- Сколь бы ни было велико Одиново воинство, все оно поляжет на поле Вигрид, - согласился с ним Ивар Белый.

- Оглянитесь вокруг! - возразил Ванланди. - Возможно ли, что слова из пророчества о Гибели Богов, те, где говорится, что:

Братья начнут биться друг с другом,

родичи близкие в распрях погибнут;

тягостно в мире, великий блуд,

век мечей и секир, треснут щиты,

век бурь и волков до гибели мира;

щадить человек человека не станет.

- Каждое из поколений, - уже спокойнее продолжал он, - полагало, что оно живет в тот самый "век волков и секир". Однако сейчас нам угрожают воины с крестом на груди, но призывающие к себе Всеотца.

Не значит ли это, что "братья начнут биться друг с другом"?

- Прежде всего необходимо выяснить, кто именно защищает эти рати волшбой. - Вдохновенные речи скальда Фрейра вновь были прерваны. На этот раз раздался голос Гранмара. - И как, если неизвестно, можем ли мы полагаться на дары Всеотца, если ас асов обернулся к нам Бельверком? Я говорю о рунах.

Повисло молчание.

- Грим Квельдульв, - произнес наконец витавшее в воздухе имя Скальдрек. Но кто знает, чего от него ждать?

- Бессмысленны речи о ненадежности Грима, важнее другое - на что он способен. Сознаюсь, в Том мире сам я видел сына Эгиля лишь однажды, видел его в ту ночь и еще один из нас. - Ванланди повернулся к целителю.

- Я пробовал на себе в тот день новый отвар, - сокрушенно признался Стринда, - но истинность моего знания подтвердить может и Ванланди, который тоже был там. - Целитель обернулся к скальду Фрейя, на что тот кивком предложил ему продолжить. - В ту ночь, своего посвящения, когда Грим завис меж двух миров...

"Неужели он скажет, что они действительно видели Грима волком", испугалась Карри.

- Нет, это было на острове у жестокого конунга, - улыбнулся целитель, и Карри Рану в который раз подумала, что, что бы ни говорили скальды, но скорее всего они умеют читать мысли собеседника. - Мы видели его Велундом, властителем альвов.

Велунда пленил конунг Нидуд. Властителю альвов подрезали сухожилия и оставили на острове Стиварстед, чтобы он ковал там драгоценности Нидуда. Но Велунд заманил к себе в кузню сыновей конунга, убил их, сделал чаши из их черепов, глаза вправил в кольца, а из зубов сделал пряжки, а потом подарил эти украшения конунгу. Он заманил в кузню и дочь Нидуда и взял, одурманив пивом.

- Зачем? Если он все равно остался узником? - удивился Гвикка. - Если он все равно не мог бежать?

- Что ж, ты можешь и не знать всех многих наших легенд. - Однако в голосе Ванланди прозвучало неподдельное удивление. - Велунд бежал. Улетел в небо на железных крыльях, какие тайком выковал в своей кузне, улетел, громко смеясь над теми, кто считал его увечным.

- К чему твоя история, Стринда? - впервые за все это время заговорила дочь Раны Мудрого.