Дети Брагги

Видение это я пересказываю для того, чтобы, во-первых, самому вспомнить, как пришел я к мысли о том, что не сам Вестмунд, но могущество аса асов создает новое конунгство. А во-вторых, чтобы показать, что друг Мимира над видениями не властен, иначе не допустил бы он, чтобы они снисходили ко мне.

Призвав меня к себе перед смертью, Хельга сказала, что сын ее непременно возвысится надо всеми смертными и станет прославленным конунгом. С меня же, его воспитателя, взяла синеокая дочь Хрови клятву, что буду я помогать ему советом и делом и что никогда не сделаю ничего, что могло бы повредить ее сыну или воспрепятствовать ему на пути к небывалой славе.

Клятва, столь безобидная у одра умирающей матери, обернулась для меня тяжкими путами. Я не в силах более был воздействовать на Веса, в которого, как поведало мне вещее видение, о котором я еще расскажу, вошел Всеотец. Не мог я и поделиться своими заботами с Кругом - это нарушило бы данный мною обет. Не мог я и оставаться в Фюркате, скромном лагере небольшой дружины воспитанника моего и детей Брагги, который у меня на глазах превращался в столицу нового конунгства.

Единственное, что оставалось мне, - удалиться туда, где возможно будет скрыть имя свое и занятия и в уединенной глуши попытаться исправить то, что произошло пусть и не по моей вине, но при моем попустительстве. Как самонадеян был тогда я в своей уверенности, что руны и их волшба позволят мне одному освободить сына Хельги от ужасающего влияния. Лишь позднее, и то волею случая, открылось мне, что помощь Бельверка станет для нас роковой.

Перед самым своим отъездом я приметил, как подозрительно поглядывает на мальчика по имени Скагги новый тогда еще не конунг, но херсир Вестмунд, и вспомнил его слова о том, что сын Лодина тоже спускался в упасльский могильник. Поскольку в Йотланде тогда не случилось никого из рода Хьялти и некому было бы его защитить от гнева Вестмунда, я забрал мальчишку с собой, надеясь выспросить у него что возможно о могильной ладье. К несчастью, он не в силах был сообщить мне ничего полезного, зато оказался надежной опорой в моей нелегкой жизни на Гаутланде.

Поначалу у меня не было никакого определенного плана, однако, узнав о том, что я ищу такое место, где не покажется странным внезапное появление чужака, Бранр Хамарскальд предложил мне усадьбу своих предков. "Если тебя только не отпугнет тяготеющее над ней проклятие", - с невеселой усмешкой добавил скальд Хеймдаля.

Разумеется, я не преминул расспросить Бранра, на что тот, правда, несколько неохотно ответил, что проклятой окрестные жители окрестили усадьбу за то, что через поколение гибнут все ее обитатели - однажды это случилось от руки врагов, однажды - от внезапно занявшегося чересчур засушливым летом пожара. Сам же Хамарскальд оставил усадьбу после того, как всю его семью, скот и рабов сгубила, пощадив лишь его одного, черная хворь.

Довольно потратив времени на изложение причин своего ухода, расскажу о видениях. Видения более яркие и ясные, чем обычно, посещают тех, кто обладает даром провидения, наступили в первую же зиму после моего водворения в запущенной усадьбе. Все лето потратил я на эксперименты с известным всем скальдам сновидческим отваром белены и молодого багульника, которые, по счастью, в изобилии произрастают на Гаутланде. В различных частях я пытался подмешивать в него боярышник и дурман, белозор и душицу, и многие другие травы. Наилучшие результаты, однако, дала смесь, изготовленная на основе цветов вереска. На вересковую пустошь мы со Скагги набрели по чистой случайности в самую пору цветения этого замечательного растения, когда разыскивали кратчайшую дорогу от нашей усадьбы к морю. Не могу не отметить, теряя время и тратя место на бересте, что действие средств на основе вереска дает, вероятно, самый надежный ключ к решению древней загадки верескового меда..."

- Слушай, а ты не помнишь, в каких долях Молчальник составлял свой отвар? - с интересом спросил Грим, поднимая голову от берестяных свитков.

- Нет, - сокрушенно покачал головой Скагги. - Меня он от трав гонял, а сам никогда ничего не рассказывал.

- На то он и Молчальник, - усмехнулся Грим.

- Стринда всю бороду себе повыдергает, желая узнать, что это был за отвар, - лукаво улыбнулся будущий скальд Идунн, но голос у него был задумчивый.

"В видениях и рунной волшбе неустанно искал я ответа на мучившие меня вопросы, однако то, что я получил в ответ, едва ли кто-нибудь может счесть решением, но лишь зачатком его. Багульник и вереск, усилившие сновидческий дар, позволили мне найти недостающие части к единой картине, осколок которой привиделся мне во сне об Аунде Старом. Не думаю, что стоит повествовать здесь обо всех, суть же сводится к рассказу о точильном жезле и силе аса асов".

Светало. От неверного света факела у Скагги слезились глаза, но он не мог заставить себя оторваться от завещания наставника.