Дети Дюны

Да, я знаю, что ты — воплощение Мерзости. Возможно, что и я пойду твоим путем, но пока я жалею и презираю тебя, подумала Ганима.

Между племянницей и теткой повисло тяжелое, почти осязаемое молчание. Это молчание встревожило способную выученицу Бене Гессерит Ирулан.

— Что это вы вдруг обе так притихли? — спросила она.

— Мне только что пришла в голову мысль, которая требует обдумывания, — ответила Алия.

— Обдумывай эту мысль в свое удовольствие, дорогая тетушка, — издевательски произнесла Ганима.

Алия подавила гнев, смешанный с усталостью, и заговорила в ответ:

— Пожалуй, хватит! Пусть она подумает сама. Может быть, в одиночестве она придет наконец в чувство.

Ирулан поднялась.

— Скоро рассвет, Гани. Перед тем как мы уйдем, не хочешь ли ты послушать последнее послание Фарад'на? Он…

— Не хочу, — ответила Ганима. — И перестаньте называть меня этим дурацким уменьшительным именем. Гани! Это поддерживает в вас ошибочное мнение, что я просто дитя, которое можно…

— Почему ты и Алия так внезапно притихли несколько минут назад? — Ирулан вернулась к прежнему вопросу, играя модуляциями Голоса.

Откинув голову, Ганима от души расхохоталась.

— Ирулан, ты хочешь испытать на мне Голос?

— Что? — озадаченно спросила Ирулан.

— Ты бы лучше поучила свою бабушку сосать яйца, — выпалила Ганима.

— Лучше бы я — что?

— Один тот факт, что я знаю выражение, о котором ты никогда не слыхала, должен заставить тебя остановиться, — ответила Ганима. — Это старинное выражение презрения, которое употребляли в Бене Гессерит, когда он только начинался. Но даже если и это не пристыдило тебя, то могу спросить, о чем думали твои августейшие родители, когда называли тебя Ирулан? Им следовало назвать тебя Руиналь!

Несмотря на всю подготовку, лицо Ирулан вспыхнуло.

— Ты хочешь разозлить меня, Ганима!

— А ты пытаешься подействовать на меня Голосом. На меня! Меня, которая помнит первые попытки, предпринятые человеком в этом направлении. Я помню это, Разрушительница Ирулан! А теперь убирайтесь отсюда, обе!

Однако в этот момент Алию заинтриговала одна идея, которая как рукой сняла усталость.

— Возможно, мое новое предложение изменит твое отношение к делу, Гани.

— Опять Гани! — хрупкий смешок сорвался с уст Ганимы. — Ну подумайте сами: если я бы я жаждала убить Фарад'на, то с удовольствием приняла бы участие в ваших матримониальных планах. Полагаю, что вы об этом думали. Берегитесь Гани, которая легко с вами соглашается. Видите, я предельно честна с вами.

— Именно на это я и надеялась, — сказала Алия. — Если ты…

— Кровь брата не может быть смыта, — сказала Ганима. — Я не могу стать предательницей в глазах любимых мною фрименов. Никогда не прощать и никогда не забывать. Разве это не наш катехизис? Я предупреждаю вас здесь и заявляю это публично: я никогда не дам согласия на обручение с Фарад'ном. Кто, зная меня, поверит в возможность такой помолвки? Да Фарад'н сам в нее не верит. Любой фримен, услышав эту новость, посмеется в рукав и скажет: «Смотрите-ка! Она решила заманить его в ловушку». Если вы…

— Это я понимаю, — сказала Алия и повернулась к потрясенной Ирулан, которая уже поняла, куда клонит Ганима.

— Именно так я и заманила бы его в ловушку, — сказала Ганима. — Если вы хотите именно этого, то я соглашусь, но он вряд ли попадется на этот крючок. Если же это обручение — фальшивая монета, которой вы хотите выкупить у Коррино бабушку и вашего драгоценного Дункана, то я не стану возражать. Но это касается того, о чем думаете вы. Фарад'н мой. Его я убью.

Ирулан резко повернулась к Алие.

— Алия! Если мы собираемся следовать этому… — она осеклась, увидев лицо Алие. Та, улыбаясь, представляла себе, какой переполох поднимется среди Великих Домов, как разрушится вера в честь Атрейдесов, как будет утрачена религия, как рухнет с таким трудом выстроенное здание Империи.

— Все это будет повернуто против нас, — запротестовала Ирулан. — Будет разрушена вера в пророчества Пауля. Это… Империя…

— Кто осмелится оспаривать наше право решать, что верно, а что неверно? — вкрадчивым голосом спросила Алия. — Мы выбираем нечто среднее между добром и злом. Мне стоит только провозгласить…

— Ты не сможешь этого сделать, — запротестовала Ирулан. — Память Пауля…

— Это всего лишь еще один инструмент церкви и государства, — вмешалась в разговор Ганима. — Ирулан, перестань болтать глупости. — Ганима тронула рукой отравленный нож, висевший у нее на поясе и взглянула на Алию. — Я неправильно судила о своей умной тетушке, о Регентше всей этой великой Святости, которая только есть в нашей славной Империи памяти Муад'Диба. Я действительно тебя недооценила. Если хочешь, можешь заманить Фарад'на в нашу гостиную.

— Это очень опрометчиво, — возмутилась Ирулан.

— Ты согласна на обручение, Ганима? — спросила Алия, не обращая внимания на Ирулан.

— На моих условиях, — ответила Ганима, снова положив ладонь на рукоятку ножа.