Дети Дюны

Песчаная форель удлинялась, растягивалась, растекаясь по руке. По мере ее движения Лето чувствовал, что то же самое происходит и с его видением. Вот она, эта нить, а не та, что была. Он чувствовал, как форель, становясь все тоньше и тоньше, обволакивает его руку. Ни одна форель еще не сталкивалась с человеческой рукой, столь сильно насыщенной Пряностью. Ни один человек не жил и не был способен рассуждать в таких условиях. Лето очень осторожно регулировал свой ферментативный баланс, чтобы компенсировать яркую уверенность, вызванную пряным трансом. Знания бесчисленных жизней внутри Лето, которые пребывали в нем, придавали определенность, посредством которой он выбирал самую точную регулировку, избегая смерти от передозировки; он умер бы, если бы ослабил бдительность хотя бы на одно мгновение. В то же время он слился с песчаной форелью, питаясь ею, питаясь на ней и учась у нее. Видения транса создавали шаблон, которому Лето следовал.

Он почувствовал, что форель становится все тоньше и тоньше, перейдя с кисти на предплечье. Он нашел еще одну форель и поместил ее на первую. Контакт оживил движения обоих животных. Реснички-присоски сомкнулись, и образовалась одна мембрана, одевшая руку Лето до локтя. Форель приспособилась к поверхности руки, как в детской игре, но Лето нужна была более тонкая оболочка, буквально сросшаяся с его собственной кожей. Он протянул руку в живой перчатке и пощупал песок. Да, он чувствует каждую песчинку, каждый мелкий камешек – все доступно его осязанию. На руке не было больше форелей как таковых – был плотный жесткий покров. И он станет еще крепче… Лето нащупал еще одну форель, и она сама соединилась со своими предшественницами и быстро приспособилась к своей новой роли. Кожистая плотность распространилась до плеча.

Достигнув устрашающей степени концентрации, он сроднился со своей новой кожей и предотвратил отторжение. Концентрация внимания была настолько велика, что Лето не мог думать о возможных страшных последствиях своих действий. Имело значение только видение, испытанное в состоянии транса. Результатом этого сурового испытания могло стать обретение Золотого Пути.

Лето отбросил одежду и голым лег на песок, на пути миграции форели, вытянув вперед обтянутую «перчаткой» руку. Он вспомнил, как однажды они с Ганимой поймали песчаную форель и терли ее песком до тех пор, пока она не свернулась в ребенка-червя. Получилась плотная трубка, наполненная зеленым сиропом. Надо было осторожно надкусить кончик трубки и высосать несколько капель сладости.

Теперь песчаные форели покрыли все тело Лето. Он чувствовал, как кровь, пульсируя в сосудах, бьется о живую оболочку. Одна из форелей попыталась покрыть лицо, но он потер лицо и снял форель, скатав ее в тонкую трубку. Получившаяся трубка была гораздо длиннее червя-ребенка и осталась гибкой. Лето надкусил кончик трубки, и из нее потекла сладкая жидкость. Она текла очень долго, ни один фримен никогда не видел такого долгого истечения сиропа из форели. Лето чувствовал, как вместе с сиропом в него вливается энергия. Странное двигательное возбуждение овладело его телом. Он скатал оболочку с лица и сделал повязку от лба до подбородка, оставив открытыми уши.

Теперь настало время проверить видение.

Он встал и бросился бежать назад к хижине. Он бежал так быстро, что не успевал сохранять равновесие. Он упал, прокатился по песку и тотчас вскочил на ноги. Вскакивая, он подпрыгнул на два метра от земли, и когда попытался замедлить шаг, то понял, что не может этого сделать – ноги сами несли его с ужасной быстротой.

Стой! – скомандовал он себе. Лето вошел в состояние принудительной релаксации прана-бинду, собрав все свои ощущения в сознании. Он сфокусировал внутреннее волнение на том чувстве постоянно и теперь, посредством которого ощущал Время, и расширение видения согрело его. Оболочка работала точно так, как это предсказано видением.

Моя кожа не принадлежит мне.

Однако мышцам надо было приспособиться к новым, усиленным движениям. Пытаясь идти, Лето постоянно падал и начинал катиться по песку. Наконец он сел. Когда он остановился, повязка вновь соскользнула с подбородка и попыталась покрыть лицо. Он плюнул и надкусил ее, высосав еще несколько капель сиропа, и снова свернул форель в трубку.

Прошло достаточно времени, чтобы снова воссоединиться со своим телом. Лето улегся на песок лицом вниз и пополз. Оболочка терлась о песок. Лето отчетливо ощущал кожей песчинки, но при этом не царапал собственную плоть. Несколькими гребками он преодолел пятьдесят метров. От трения создавалось приятное ощущение тепла.

Оболочка больше не наползала на нос и рот, но теперь Лето предстояло сделать второй шаг к Золотому Пути. Он перепрыгнул канал и оказался возле каньона, где содержался пойманный червь. Мальчик услышал, как шипит червь, растревоженный его движениями.