Дети доброй надежды

В сенатскую канцелярию непрерывно поступали дела о злодействах помещиков — истязаниях и даже убийствах ими своих крепостных. Радищев имел законченное юридическое образование и мог свободно разбираться в делах подобного рода, но был бессилен дать какому-либо из них ход. Его знания не находили себе приложения на гражданской службе. То же самое чувствовали и его друзья. Кутузов первый оставил сенатскую канцелярию и отбыл в армию. Собирался последовать его примеру и Рубановский. Радищеву пришлось задуматься над своею дальнейшей службой. И тут, видимо, ему подсказал выход брат его покойного друга Федора Васильевича Ушакова — Михаил.

Посланный в Лейпцигский университет вместе со своим братом Федором, Радищевым, Рубановским и другими студентами, Михаил Ушаков, «наскучив» безрадостным студенческим житьем в Лейпциге, попросился на военную службу по причине «несклонности его быть статским человеком». А в декабре 1768 года он был по указу императрицы прислан в Государственную Военную коллегию и определен подпоручиком в Тобольский пехотный полк.

Полк этот входил в состав Финляндской дивизии, состоявшей под командованием генерал-аншефа графа Брюса. Вернее всего, что Михаил Ушаков посоветовал и своему товарищу перейти из Сената в Финляндскую дивизию, и это послужило косвенным поводом для зачисления Радищева в штаб Брюса в 1773 году.

3

Погожим сентябрьским днем на глухом хуторе, затерянном в Уральской степи, появился отряд казаков. Впереди ехал всадник на буром коньке. Алого бархата шаровары и черная смушковая шапка с малиновым верхом были на всаднике; голубой бешмет ловко стянут в талии золотым кушаком. Сабля да пара пистолетов за поясом составляли его молодецкое вооружение. Росту он был среднего, но широк в плечах и статен; в его смугловатом лице, окаймленном небольшой, окладистой черной бородкой и усеянном мелкими конопатинками, не было ничего грозного; загоревшее на солнце, оно скорее казалось задумчивым и добродушным, а черные глаза — один был слегка прищурен — глядели как бы с усмешкой из-под шапки, сдвинутой набекрень.

Ехавший впереди — Емельян Пугачев, назвавшийся государем Петром Федоровичем, — первый осадил коня.

Его секретарь, Иван Почиталин, достал из мешка пузырек с чернилами, перо и бумагу, лег животом на землю и стал писать.

Пугачев и казаки спешились и молча стояли в отдалении, дожидаясь, когда Почиталин кончит. А он искал путь к сердцу народа и нашел его. Степь дышала осенними травами, и этот первый манифест Пугачева, казалось, впитал в себя запах земли, на которой его написала малограмотная рука.

«...как вы, друзья мои, прежным царям служили до капли своей до крови, деды и отцы ваши, так и вы послужити за свое отечество мне, великому государю амператору Петру Федаравичу... — так начинался этот похожий на песню указ. — Когда вы устоити за свое отечество, и не истечет ваша слава казачья отныне и до веку... Жаловаю я вас рякою с вершин и до усья, и землею, и травами, и денежным жалованьям, и свиньНом и порахам, и хлебным провиянтам, я великой сударь амператор, жалую вас, Петр Федаравичь...»

Этот указ был дан 17 сентября 1773 года. За ним последовал ряд других.

Замечателен указ, посланный Пугачевым, «как гонец», к башкирам. В этом послании он жаловал всех их — «до последка землями, водами, лесами, жительствами, травами, реками, рыбами, пашнями, законами, телами...»[133].

Устно же Пугачев всюду обещал народу «казенную соль давать без денег, а податей и солдатства не брать пять лет и дать им вольность, а дворянской род весь истребить».

И русские крестьяне, башкиры, татары, удмурты, марийцы отовсюду хлынули к Пугачеву. «Хоть бы год один на воле пожить, — слышалось на Дону и Волге, — то все мы теперь помучены!» Разноязычное войско «Петра Федоровича» росло с каждым часом. Он недаром величал себя в указах «всему войску и народам государь».

Нурали-хан киргиз-кайсацкий, его братья — Дусаи, Эрали, Аблай и племянник Сайдали — все были преданы Пугачеву.

«...всевышнего создателя прошу, дабы блистающее войско ваше возвышалось и вы б, учинясь над Отечеством хозяином, многие годы царствовали», — писал к «Петру III» салтан малой орды Дусали.

А «блистающее войско» состояло из русских крепостных крестьян и дворовых, беглых и ссыльных солдат, казаков, колодников, мещан, дьячков, цеховых ремесленников, подьячих; встречались в рядах пугачевцев и дворяне (военные) и купцы. На татарах и башкирах пестрели халаты, а русские были одеты кто во что горазд: иной в женский салоп, иной в серый кафтан, мундир или полушубок; некоторые носили даже священнические ризы. Оружием их были пушки, ружья, пистолеты, пики, дротики, дубины, колья, цепы.

К началу декабря восстание охватило уже все Заволжье на юг и восток от линии Самара — Бузулук — Уфа — Оса — Пермь.

Чем далыше подвигался «Петр Федорович» вверх по Волге, тем гуще становилось его войско. «Народу у меня как песку!» — говорил Пугачев.