Дети доброй надежды

Капитан Поскочин пришел к Кефалонии и беспрепятственно высадил десант.

Из всех Ионических островов это был самый большой, а по населенности уступавший одному только Корфу. Город Аргостоли лежал на восточном его берегу.

Кефалония, богатая оливковым маслом, шелком и винами, была издавна связана торговлею с Таганрогом. Большая часть капиталов, находившихся в обороте на острове, принадлежала таганрогским купцам.

Турецкая война 1787—1791 годов застала некоторых кефалонийских греков в черноморских портах, где они находились по своим торговым делам. Потемкин предложил им поступить на русскую службу со своими людьми и судами. Они согласились, приняли участие в действиях русского флота, а затем вышли в отставку, получив награды и чины.

Трое из них оказались в Кефалонии, когда туда пришла весть о приближении Ушакова. Это были: Ричардопуло, Зворано, Дивори — отставные командиры, продолжавшие носить русский мундир.

Они вооружили жителей города Аргостоли и тайно подготовили их к восстанию. В назначенный день французы в городах и селениях были схвачены и часть их уведена на стоявшие в порту суда.

Лишь французский гарнизон в столице продолжал держаться. Но едва десант Поскочина вышел на берег, противник бежал на другую сторону острова, чтобы укрыться там в небольшой крепостце. Отряды русских и аргостолян были посланы морем наперерез бежавшим. Они захватили до двухсот французов, причем в числе их был комендант.

Спустя три дня прибыл с флотом Ушаков. В нему привели пленных. Французский комендант выразил Федору Федоровичу благодарность за «гуманное обхождение» капитана Поскочина с гарнизоном. Вместе с тем он пожаловался на греков и на «грекороссийских офицеров», как называл он Ричардопуло и Зворано, которые обезоружили французов и держали их скованными на своих судах.

— Вы жалуетесь на них, — сказал Ушаков, — но они спасли вам жизнь, защитили вас от местных жителей. Вы сами виновники своих бедствий. Что же касается благородных действий капитана Поскочина, то всякий русский офицер так же бы поступил...

9

Овладеть островом Санта-Мавра оказалось труднее. Ушаков предвидел это и дал Сенявину два корабля и два фрегата, а также крупный десант.

Остров Санта-Мавра (в древности — Леука) на севере почти примыкает к албанскому побережью. Окруженная рвами крепость защищала его с северной стороны. В глубине острова высятся меловые горы, а на юге — Левкадская скала, откуда в древние времена сбрасывали в море преступников; им не давали утонуть, но они должны были навсегда покинуть страну...

Двадцать первого октября отряд русско-турецких судов приблизился к острову. Как только они бросили якорь в Санта-Маврском проливе, к Сенявину явились местные старшины и архиерей.

Они сказали, что жители загнали неприятеля в крепость, однако находятся в полном отчаянии, ибо им угрожает новая беда: Али-паша, вассал Порты, самовластный правитель Албании, выгнал французов из городов Превезы и Парги, истребив заодно и часть жителей; теперь он собирается овладеть островом и ведет переговоры с его комендантом.

Али-паша был лютый враг всего христианского населения Албании, и Санта-Мавре это также не сулило добра.

Сенявин ободрил жителей, велел им поднять в городе русский и турецкий флаги и тотчас же высадил десант.

На албанском берегу начали строить батареи. Под огнем крепости, по крутым, почти непроходимым тропкам протащили пушки и поставили их на совершенно открытых местах. Коменданту острова, французскому офицеру Миолету, Сенявин предложил сдаться, но тот ответил, что у них пока всего достаточно и вступать в переговоры еще нет нужды.

Сенявин вторично послал парламентера.

— Объявите коменданту, — сказал он, — что, когда крепость начнет ослабевать, я уже не стану заключать с ним капитуляцию. — Получив прежний ответ, он подошел к орудию и сам открыл огонь со всех батарей.

Обстрел продолжался до 28 октября.

Пожар дважды вспыхивал в крепости, и рухнула башня, на которой развевался французский флаг.

Осажденные начали переговоры.

Они предложили, что гарнизон сдастся, выйдет с почестями и будет отправлен в Анкону за счет союзников. Но Сенявин отказал.

Его условия были другими: гарнизон сдается как военнопленный; при сдаче ему окажут почести.

— Соглашайся на их условия, — посоветовал ему турецкий офицер. — Они выйдут из крепости, а мои люди живо отрежут им головы!

— Это будет варварство! — брезгливо сказал Сенявин.

— Совсем не варварство, а военная хитрость...

Но Сенявин так посмотрел на турка, что тот поспешил отойти прочь...

Через день французы повторили свое предложение, но оно снова было отвергнуто.

Они попросили хоть немного смягчить условия.

Сенявин ответил: «Не могу ничего убавить!» — и приказал открыть сильнейший огонь.

Обстрел длился около часа. В самый его разгар показался флот — десять кораблей под русскими и турецкими флагами.

Сенявин встретил Ушакова на берегу.

Федор Федорович, осмотрев местность, написал коменданту письмо, убеждая его, что сопротивление бесполезно. На этот раз французы уже не упорствовали и подняли белый флаг...