Дети дорог

…Южная ночь обволакивает со всех сторон душным одеялом, терпкий запах полевых цветов слегка дурманит голову, а небо с частой россыпью крупных звезд прячет за одним-единственным облачком тонкий, как волосок, молодой месяц. Оглушающе громко поют сверчки, где-то вдалеке играет ромалийская скрипка. Высокая, стройная девка с венком из полевых цветов на пышных каштановых кудрях с придыханием рассказывает легенду о «ночных любовниках». Карие глаза блестят, в них отражается пламя небольшого костерка, вокруг которого сбились молоденькие заневестившиеся девчонки, желающие послушать не песен, а сказок, пугающих и заставляющих трепетать одновременно.

– А потом он целует непокорную деву, и этот поцелуй одновременно холоден, как родниковая вода, и жжется, как нагретое над свечой золотое кольцо. – Кареглазая томно вздыхает, прижимая к высокой груди смуглые точеные руки, увешанные медными браслетами от запястья и до локтя. В свете костра ее лицо кажется лицом языческой богини, вырезанной из красного дерева. Идолом, которому поклонялись десятки, сотни человек, вымаливая счастливую судьбу и сытую жизнь. – Его сердце согревается любовью земной, человеческой, оживает и начинает трепетно биться лишь для возлюбленной, живущей при свете дня. Он жаждет ее крови, такой сладкой и дарующей право на жизнь, но еженощно борется с этим искушением. Ведь если вампир приложится к этому кровавому источнику, то не сможет более остановиться и не остановится, пока девица в его руках не умрет или же не станет «невестой» – бледной тенью, смеющейся по приказу и покорной во всем своему господину.

Мечтательно вздыхает сидящая рядом со мной девушка, толстые черные косы которой ниспадают почти до колен, с сожалением оглаживает юбку, обтянувшую округлые колени. Всем хороша девчонка, да только пышна чересчур на ромалийский вкус. Крестьянин бы за такую что хочешь отдал, души бы не чаял да на руках носил, пока силы есть, да только к чему свободной ромалийской девке, привыкшей к вольной жизни, шальным песням да пляскам, неотесанный деревенщина, перед которым ни покрасоваться, ни рассмеяться слишком громко, ни юбки яркие надеть. А еще ведь и спину гнуть в поле придется, и детей ежегодно рожать, и перед свекровью глаза опускать, слова поперек не высказать…

И совсем другое дело – красавец-вампир, которому несговорчивая девица, сумевшая-таки устоять перед его сладкими речами и не пустившая на порог в первую же ночь, становится милее серебряной луны и бриллиантовых звезд.