Дети Дрейка

— Просто кое-что, чтобы вы не совершили опрометчивых поступков. Надо кое о чем поговорить — после того как вы получите возможность увидеть, что мы свершили и что мы намереваемся сделать.

— Мой отец этого не потерпит, Баракас! Как и Силести! Они вдвоем соберут достаточно сторонников, чтобы сокрушить вашу жалкую маленькую армию.

Ее тело снова почти целиком принадлежало ей, хотя сейчас это вовсе и не представлялось большой победой. Каждый мускул вопил от боли — и неудивительно, так как она три дня пролежала неподвижно. Волшебница с усилием протянула руку к горлу.

— Это не снимется, если я не захочу.

— И вы ожидаете, что я буду выполнять все, что вы захотите, если вы обращаетесь со мной подобным образом? Что вы сделали с Темным Конем? Я, кажется, слышала…

— С ним все будет хорошо. Он не оставил мне никакого выбора. Возможно, вы сможете убедить его вести себя должным образом, когда получите возможность оценить, чего мы достигли.

Огромная фигура в латах стала медленно обретать различимые черты. Шарисса с трудом смогла приподняться настолько, чтобы опереться на локти. Это позволило ей лучше следить за холодными глазами Баракаса.

— Вы чересчур поэтизируете, повелитель Тезерени, но все эти красивые слова и знакомая речь убеждают меня лишь в том, что вам не следует доверять. — Она сжала зубы, зная, как ее следующие слова, наверное, подействуют на него. — Вы вообще не имеете никакого понятия о чести. Я скорее поверю в то, что улыбка дрейка не имеет ничего общего с тем, что ему хочется есть, чем в одно из ваших обещаний.

Тыльной стороной руки он сильно ударил ее по правой щеке. Шарисса повернулась набок, задыхаясь, с кровоточащим носом, но удовлетворенная реакцией Баракаса. Она была также рада, что на Баракасе не оказалось латных перчаток.

Снова повернувшись к «гостеприимному хозяину», она показала ему отметины — свидетельства его гнева.

— Как я и сказала: никакого понятия о чести. Баракас пристально глядел на свою руку, как будто та предала его. Затем поднял глаза, изучая ее пострадавшее лицо, и нахмурился.

— Мои глубочайшие извинения, госпожа моя Шарисса Зери. Я не спал с того момента, как вы вынудили нас заняться вами. Я пришлю кого-нибудь, кто займется вашими ушибами и заодно принесет вам поесть. Завтра, после того как мы оба отдохнем, я покажу вам мой мир. — Без дальнейших прощаний Баракас быстро повернулся и направился к выходу из комнаты, который приходящая в себя волшебница только теперь смогла увидеть.

— Баракас! Если вы думаете, что я стану просто ждать здесь… — Шарисса нетвердо встала на ноги и сделала несколько шагов вслед за повелителем драконов, который к этому времени уже вышел в коридор.

Держа руку на двери, Баракас последний раз взглянул на Шариссу… и хлопнул толстой деревянной дверью, закрыв ее. Шарисса услышала звук ключа, поворачиваемого в замке, и сквозь зубы произнесла как проклятие:

— Баракас!

Она попыталась толкнуть дверь рукой. Та не поддалась. Шарисса знала, что так будет, но не могла не попробовать.

— Проклятие вам, Тезерени! — У нее подкашивались ноги. Из последних сил волшебница, спотыкаясь, добралась обратно до простой кровати — единственной, как она теперь видела, мебели в комнате, за исключением одинокого стула в углу. Ноги отказали ей как раз тогда, когда она заползла на кровать.

Шарисса перекатилась на спину и огляделась. Узкая щель в потолке лишь едва пропускала солнечный свет. В остальном для освещения служил один факел, однако в серой, строгой комнате и нечему было привлекать взор.

Три дня! А где был ее отец? Где были другие враады? Баракас наконец разрушил неустойчивый мир, который существовал, начиная с создания триумвирата. Не окружала ли уже сейчас армия восточный квартал города враадов? И если окружала, то почему она не слышит ничего?

К ней вернулись воспоминания о яростном голосе вечноживущего скакуна. Баракас Тезерени вынудил его помогать. Каким способом? Ее сердце забилось быстрее. Может быть, Темный Конь отразил нападение остальных? Возможно, ее отец погиб? И теперь правит Баракас?

Ее мысли начали распадаться на части, а биение сердца эхом отдавалось в голове. Шарисса положила руку на висок и тщетно попыталась ослабить эти удары. Не помогало. Волшебнице не хватало силы даже на то, чтобы избавить себя от головной боли. За это она также прокляла Баракаса, повелителя Тезерени.

Когда сон наконец снова пришел к ней, она встретила его с радостью.

— Шарисса?

Из блаженства естественного, как у ребенка, сна ее вырвал женский голос, и вначале она приняла его за голос другой женщины.

— Мать?

— Нет, Шарисса, это госпожа Альция.

Глаза Шариссы моментально раскрылись. Около нее сидела впечатляющего вида королева-воительница, держа в руке чашу с едой. Позади нее стояли две женщины в полном боевом облачении Тезерени. Были они дочерьми Альции или просто принадлежали к клану, Шарисса не знала — да ей это было и безразлично. Только одна женщина занимала важное положение в клане дракона — жена предводителя.

— Он боится снова предстать передо мной? Альция улыбнулась — удивительно мягко для такого властного лица.